ПРАВО В СУБЪЕКТИВНОМ СМЫСЛЕ

Хвостов В.М. Общая теория права. С. 124 – 135

Человек постоянно вступает в различные отношения к другим людям и к вещам, как по доброй воле, так и независимо от своей воли. Объективное право регулирует эти человеческие отношения, устанавливает условия, при которых они должны приводить к юридическим последствиям, и сущность этих последствий. Жизненное отношение, принятое во внимание объективным правом и снабженное юридическими последствиями, называется юридическим отношением. Жизненные отношения лишь в тех случаях превращаются правом в юридические, когда они являются: 1) достойными внимания, т.е. служат к удовлетворению разумных и нравственных интересов, и 2) нуждающимися в этом внимании, т.е. недостаточно защищены уже иного разряда нормами (нравами) и вообще способны подвергаться нарушению со стороны людей.

Юридическое отношение возможно как между двумя лицами, так и между лицом и вещью. Люди могут вступать в различные отношения между собою и к вещам; и те и другие отношения принимаются во внимание правом и снабжаются юридическими последствиями. Нельзя утверждать, что юридические отношения людей к вещам могут быть всецело исчерпаны теми отношениями, которые возникают между людьми по поводу их отношений к вещам, и на этом основании требовать изгнания из теории права понятия о юридических отношениях людей к вещам, как это делают некоторые авторы. Дело в том, что когда право обращает внимание на отношение человека к вещи, то оно не только определяет отношения этого человека к другим людям по поводу данной вещи, но и отношение человека к самой вещи, например, меру его власти над нею. Поэтому – правильнее выделить отношения к вещам в особую категорию юридических отношений.

О юридическом отношении можно говорить в двояком смысле: конкретное юридическое отношение есть то именно отношение со всеми его индивидуальными признаками, которое произошло в жизни в данном случае и получило признание права (А заключил с В договор товарищества); абстрактное юридическое отношение есть только мыслимое, реально не существующее отношение, которое определяется типическими чертами, общими известной группе конкретных юридических отношений (договор товарищества вообще).

С конкретными отношениями имеет дело судья, с абстрактными – законодатель и теоретик.

Совокупность юридических норм, которые относятся к известному абстрактному юридическому отношению или к нескольким отношениям, тесно связанным между собою, и притом совокупность этих норм, мыслимая, как одно целое, называется юридическим институтом (например, институт собственности, институт купли-продажи, товарищества).

Юридические отношения заключаются, главным образом, для того чтобы дать нам возможность пользоваться какими-нибудь жизненными благами, удовлетворить какую-либо потребность. Всякая такая потребность, равно как и благо, к которому лицо стремится для ее удовлетворения, называется интересом в юридическом смысле.

Для удовлетворения своих интересов лица, обыкновенно, нуждаются в известной сфере свободы, которая должна быть неприкосновенна от воздействия других лиц, в известной сфере власти над самими собою и над внешним миром. Если законодатель не имеет со своей стороны никаких препятствий к удовлетворению стремления лица получить в известных пределах эту обеспеченную от посягновений третьих лиц сферу свободы или власти, то он и признает ее наличность у известного лица, в допустимых пределах и при известных условиях.

Такая сфера свободы или власти, обеспечиваемая за субъектом нормами объективного права для того, чтобы субъект мог удовлетворить какому-либо признанному правом интересу (все равно – своему или чужому), называется правом в субъективном смысле.

Оба признака: 1) власть и 2) интерес – должны входить в определение субъективного права. Если мы определим субъективное право только как власть, предоставленную субъекту объективным правом, то такое определение будет слишком формально и безжизненно. Если же мы определим его только как «юридически обеспеченный интерес « (Иеринг), то это будет прямо неправильно. Наши интересы иногда защищаются правом так, что мы субъективных прав никаких не получаем: защита интереса одного лица совершается таким путем, что на других лиц возлагаются обязанности, которым не соответствует субъективное право носителя защищаемого интереса: от последнего не требуется никакой самодеятельности, и ему поэтому не предоставлено никакой сферы власти (например, римский закон, запрещавший мужу отчуждать земельный участок, который составляет приданое жены, и т.п.); между тем, для наличности субъективного права необходима именно известная сфера свободы и власти, предоставленная субъекту для осуществления его самодеятельности в видах удовлетворения какому-либо интересу.

От субъективных прав следует отличать юридические свойства субъектов, т.е. такие их свойства, которые являются предположениями для обладания известными правами и для совершения известных действий с юридическою силою: таковы правоспособность и дееспособность. Под именем правоспособности мы разумеем признанную правом способность лица иметь права и нести юридические обязанности. Лишены правоспособности, например, рабы. Дееспособность есть признанная правом способность лица вызывать своими действиями известные юридические последствия, которые связываются именно с действиями лиц, участвующих в обороте. Лишены дееспособности, например, малолетние, сумасшедшие. Хотя, эти свойства и обозначаются иногда у римских юристов словом … (например, jus commercii, honorum et suffraggi). Ho они – не права. Точно так же не являются субъективными правами и известные юридические свойства вещей (например, вещь священная, неприкосновенная, но и никому не принадлежащая). Каждое субъективное право предполагает какого-либо субъекта, которому оно принадлежит, т.е. какое-либо лицо, которое является обладателем сферы свободы и власти, составляющей содержание данного права. При этом, однако, следует заметить:

1. Субъектом права может быть одно лицо, а осуществление этого права на деле может находиться в руках другого лица, на основании данного последнему полномочия. И притом, так как полномочие это может быть дано не только самим субъектом права, но и законом и публичною властью, то в силу этого не является невозможным обладание субъективными правами (т.е. признанною правом сферою власти) со стороны недееспособных лиц (например, детей). Осуществление принадлежащих им прав предоставляется другим лицам и тем самым для них обеспечивается возможность извлекать выгоду из существования самой категории субъективных прав.

2. По общему правилу, каждый субъект прав обладает своими правами в своих личных интересах, т.е. для удовлетворения своих личных потребностей. Но это не является принципиально необходимым. Возможны и такие явления, когда лицо обладает правом в интересах другого лица (римская fiducia cum amico ). Такие субъекты права называются фидуциарно-управомоченными (Treuhander ).

3. Субъектом прав может быть только тот, кто принадлежит к разряду существ, наделенных разумной волей. Таким существом является, во-первых, отдельный человек, за которым признана правоспособность, – лицо физическое. Но с этим же качеством субъекта прав в обороте выступают и целые социальные организации, также наделенные правоспособностью, хотя и в ограниченном объеме, -лица юридические (например: акционерная компания, университет, сельская община, городское общество и т.п.).

Ранее мы развивали мысль о том, что государство есть социальный организм, наделенный волею. С этой точки зрения нетрудно понять, что такое юридическое лицо. Каждое юридическое лицо также является особой волевой организацией; у него есть своя социальная воля, отличная от воли отдельных входящих в его состав лиц, а потому оно может быть самостоятельным носителем прав, которые принадлежат всему юридическому лицу, как целому. Смотря по тому, как организована выработка воли юридического лица, различаются два основных типа юридических лиц. Если воля целого устанавливается в результате взаимодействия воль входящих в социальное целое людей, то юридическое лицо называется корпорацией. Такова, например, акционерная компания, воля которой выражается в постановлениях общих собраний, принимаемых по большинству голосов, в распоряжениях избираемого акционерами правления и т.п. Если же воля социального целого раз навсегда определяется извне каким-либо лицом, которое учреждает это целое и затем остается в стороне от него, то юридическое лицо именуется учреждением; в таких случаях лица, входящие в состав социального целого, только выполняют раз навсегда предначертанную волю учредителя. Например, кто-либо жертвует сумму денег на содержание публичной библиотеки, которая затем управляется на основании предначертанных для нее, при ее учреждении, правил, и является самостоятельным субъектом прав.

Если, таким образом, каждое субъективное право, как сфера власти, принципиально предполагает какое-либо лицо, в качестве носителя этой сферы власти, то этим не исключается возможность существования бессубъектных прав. Правда, такое явление возможно только как непродолжительное, временное и переходное, в ожидании будущего субъекта. Прочно существующее бессубъектное право в том смысле, какой мы связали с этим словом (т.е. – как сфера власти), является немыслимым. Примером бессубъектного состояния права является т. наз. лежачее наследство, т.е. наследственная масса в тот период времени, когда наследодатель уже умер, а наследник еще не приобрел тех прав-, которые входят в состав наследственного имущества. Этот пример показывает нам, между прочим, что права не только могут храниться в неприкосновенности в бессубъектном состоянии, но даже и вновь возникать (сделки, заключаемые рабами лежачего наследства). Следует заметить, что в бессубъектном состоянии даже временно могут находиться лишь такие права, которые содержат в себе отношение к какой-либо вещи или к лицу вне субъекта; права, содержание которых касается лишь самого субъекта (например, право на свободу, честь, личную неприкосновенность), без субъекта совсем существовать не могут. [...]

[...] Юридическая обязанность. Права и обязанности со многими субъектами

Всякому субъективному праву соответствует какая-либо юридическая обязанность, лежащая на известном, определенном лице или на определенной массе лиц. Без этого немыслимо самое понятие субъективного права, ибо последнее есть сфера власти одного лица, которую обязаны уважать другие лица. Но если всякому субъективному праву необходимо соответствует обязанность других лиц, то это не значит, что всякой обязанности непременно должно соответствовать чье-нибудь субъективное право. Мы уже видели выше, что объективное право нередко охраняет разного рода интересы, не доставляя носителям этих интересов никакой сферы власти и не требуя от них никакой самодеятельности, но просто возлагая на других лиц известного рода обязанности.

Юридическая обязанность, как и субъективное право, принципиально предполагает существование какого-либо субъекта, т.е. лица, которое является носителем этой обязанности. Однако и здесь повторяется явление, соответственное с отмеченным в конце предыдущего параграфа. Юридическая обязанность может временно существовать и даже вновь возникать без наличного субъекта, в ожидании появления такового. Долг, лежащий на каком-либо лице, не погибает с его смертью, но продолжает существовать до вступления наследника в наследство, т.е. до появления нового субъекта обязанности.

С другой стороны, представительство возможно не только при осуществлении прав, но и при осуществлении обязанностей.

Есть права, которые в то же время являются обязанностями для их субъекта. Эти права представляют из себя такую сферу власти, которою субъект может пользоваться в известных целях, но при том также и обязан пользоваться в этих целях. Такой характер имеют те права, которые предоставлены субъекту исключительно или преимущественно в чужих интересах (например, право опекуна над опекаемым, право отца воспитывать детей). Непользование такими правами может вести даже к наказанию виновного.

Для каждого права принципиально необходим какой-нибудь субъект. Но это не значит, что этот субъект должен постоянно оставаться одним и тем же лицом. Для многих прав это необходимо по самому их существу (права из брака), но другие могут изменять своего субъекта, т.е. переходить из одних рук в другие.

Иногда права могут принадлежать сразу нескольким субъектам точно так же, как и обязанность может лежать на нескольких субъектах (например, общая собственность). [...]

[...] Публичные и гражданские субъективные права. Элементы субъективного права. Права абсолютные и релятивные. Классификация гражданских прав по их объекту

Согласно сказанному ранее, частное или гражданское право есть, по преимуществу, сфера свободной самодеятельности, тогда как публичное право есть, главным образом, сфера обязанностей. Поэтому настоящей областью субъективных прав является право гражданское. В праве публичном это понятие играет менее значительную роль.

Огромное значение имеет анализ субъективных прав для построения самой системы гражданско-правовых норм и институтов. В дальнейшем мы изложим: 1) учение об элементах гражданского субъективного права; 2) две важнейшие классификации этих прав, основанные а) на различии обязанного субъекта, о) на различии объекта права.

Субъективное гражданское право может быть разложено на следующие элементы.

1. Субъект права, т.е. лицо, которому принадлежит отмежеванная объективным правом сфера власти или господства.

3. Объект права, т.е. тот предмет, реально существующий или только мысленно представляемый, над которым сосредоточена эта власть. Как увидим ниже, объекты прав могут быть весьма разнообразны. Предметом господства, принадлежащего субъекту, может быть вещь, собственная личность субъекта, другое лицо, отдельное действие другого лица и т.п. На этом различии объектов построена целая классификация гражданских прав, имеющая важное теоретическое и практическое значение.

4. Субъект обязанности, соответствующей данному субъективному праву на стороне других лиц (иначе: обязанный субъект).

По обязанному субъекту права делятся на абсолютные и релятивные (относительные). Абсолютными называются те права, при которых обязанность, соответствующая праву субъекта, лежит на всех остальных лицах, подлежащих ведению данного объективного права. Эта обязанность имеет обыкновенно лишь отрицательное содержание и состоит в воздержании от таких действий, которые могут помешать субъекту права осуществлять свое господство над объектом. Примером может служить право собственности: наиболее полное господство лица над вещью; это господство может нарушить всякое лицо в государстве, отняв вещь, находящуюся в собственности, у субъекта права; поэтому на всех лицах лежит отрицательная обязанность не нарушать права собственности.

Правам относительным соответствует обязанность одного или нескольких определенных лиц совершить какое-либо действие положительного или отрицательного содержания. Остальные лица в обществе не могут нарушить этих прав, а потому – на них и не лежит никакой, даже отрицательной обязанности, которая бы соответствовала этим относительным правам. Примером может служить любое обязательственное право, т.е. право, дающее возможность одному лицу (кредитору) требовать от другого (должника) совершения или несовершения известного действия. Это право может быть нарушено только должником, если должник откажется совершить уплату по обязательству. Поэтому обязательственному праву соответствует обязанность, лежащая только на определенном должнике.

Большую важность имеет деление гражданских прав по их объекту. Это деление кладется обыкновенно в Германии, России и Италии в основу системы гражданского права. Тем не менее частности и тут являются в высшей степени спорными. Различаются обыкновенно следующие важнейшие виды гражданских прав по этой классификации.

1. Права на собственную личность субъекта. Объектом сферы господства является собственная личность субъекта. В силу господства над самим собою, признанного объективным правом за субъектом в известных границах, субъект является обеспеченным в пользовании своими личными силами и известными личными свойствами. Никакое третье лицо не должно вторгаться в эту сферу личной свободы; обязанным субъектом является поэтому каждый член общества, и права эти относятся к разряду абсолютных. В силу права на собственную личность субъект является неприкосновенным для третьих лиц во многих отношениях: относительно самого своего физического существования, свободы, чести, кредита, обозначения своей индивидуальности, развития своих интеллектуальных сил и даже, вообще, пользования всеми принадлежащими ему благами.

Так как лицо является носителем всем принадлежащих ему субъективных прав, то нарушение каждого из них может оказаться в то же время, хотя и не всегда, также нарушением права на собственную личность субъекта.

2. Права на вещи (вещные права). Объектом сферы господства является вещь, т.е. какая-либо часть несвободной природы, не имеющая в глазах права способности быть субъектом права (т.е. даже и человек, поскольку за ним эта способность отрицается, -раб). Характер господства сводится к возможности для субъекта, большею частью, непосредственно и, во всяком случае, равномерно длительно воздействовать на вещь. Господство это может иметь различные пределы. Господство, обнимающее вещь в наиболее полном размере, допускаемом законом, называется правом собственности. Другие роды господства над вещами, более ограниченного содержания, называются (для современного права не вполне точно, ибо мыслимы и по отношению к собственным вещам) правами на чужие вещи. Таковы сервитутные права, которые дают лицу возможность пользоваться чужою вещью в определенном отношении. В силу сервитутного права землевладелец может, напр., проезжать через соседний участок земли или черпать воду из колодца соседа. Так как сервитут есть право вещное, имеющее своим предметом чужую вещь, то он сохраняет свою силу и тогда, когда обремененная сервитутом вещь перейдет в руки другого собственника, переменит своего хозяина; и вообще, каждый обладатель вещи, подлежащей сервитуту, должен уважать сервитутное право и не нарушать его. Следовательно, сервитут есть такое право, которое может быть нарушено всяким членом общества, если он завладеет вещью и помешает осуществлению сервитута. Такой характер свойствен и другим вещным правам. Обязанным субъектом при всех почти вещных правах является, таким образом, каждое третье лицо; поэтому это -права абсолютные. Впрочем, таково лишь общее правило: есть вещные права с относительным действием.

3. Права на действия других лиц (обязательственные права). Объектом права является действие какого-либо лица, имеющее положительный или отрицательный характер. Обязанным субъектом является одно или несколько лиц, определенных более или менее точно. Следовательно, эти права, по существу своему,- относительны. Характер господства здесь не тот, какой мы отметили для вещных прав; он меняется в зависимости от других свойств самого объекта права и выражается лишь в том, что должник находится в известном состоянии связанности и рискует подвергнуться определенным невыгодным последствиям, если надлежащим образом не совершит действия, составляющего предмет обязательства. Таково, напр., право продавца требовать от покупателя уплаты за доставленный товар; право заимодавца требовать от должника уплаты суммы, данной взаймы; право нанимателя требовать от нанявшегося оказания ему обещанных услуг и т.п. Иногда действие должника, составляющее предмет обязательства, сводится к предоставлению кредитору какой-либо вещи (заем, наем имущества). Следует помнить, что в подобных случаях кредитор не имеет никакого права на самую вещь, а имеет право лишь на действие должника (предоставление вещи). Поэтому, если вещь не предоставлена кредитору должником, то кредитор не может требовать ее выдачи от того лица, в руках которого она окажется (как это было бы при наличности вещного права), а может только взыскивать свои убытки с должника, не исполнившего обязательства предоставить вещь.

4. Права на других лиц (семейные права). Объектом права является другое лицо, т.е. человек, за которым объективное право признает способность быть субъектом права (в этом – отличие от вещных прав). С другой стороны, господство субъекта имеет своим предметом не одно какое-либо действие другого лица и даже не известную более или менее определенную группу этих действий, но другое лицо, как таковое. Тут мы имеем такое же непосредственное господство лица над лицом, как в вещных правах – лица над вещью. Характер господства здесь приблизительно тот же, как и при вещных правах. Пределы господства могут быть определены объективным правом весьма различно, и в древнем праве они, по общему правилу, шире, чем в современном. Праву субъекта соответствует отрицательная обязанность всех граждан не препятствовать ему осуществлять свое господство над другим лицом, поэтому и иск о выдаче лица, являющегося объектом права, может возникнуть против каждого третьего. Права эти, следовательно, по существу – абсолютны. Таково, напр., право родителей над детьми, мужа – над женой.

5. Наследственное право. Судьба имущества субъекта прав, по его уничтожении, регулируется объективным правом. Вся сфера субъективных прав погибшего субъекта, поскольку эти права переживают его, переносится, в силу этих объективных норм права, единым процессом-(т.е. не каждое право отдельно) на какого-либо другого существующего субъекта прав. Совокупность норм, регулирующих такой переход прав погибшего субъекта, составляет наследственное право в объективном смысле. Этому объективному праву не соответствует единого субъективного права. Тут возможны, именно, две стадии: 1) Лицо, которому открывается наследство, обыкновенно приобретает сперва только право вступить в наследство. Это – право особого порядка, которое не может быть поставлено на одну доску со всеми предыдущими видами субъективных прав; это – не господство лица над каким-либо объектом, но признанная объективным правом способность приобрести известное право; это – скорее, известная конкретная правоспособность (как свойство лица), нежели субъективное право (как господство лица). 2) Лицо, вступившее уже в наследство, получает право над наследством. Природа этого права очень спорна. Одни видят в нем право, объектом которого является наследство, как целое (Savigny ); другие считают объектом права самую правовую личность наследодателя, поскольку она переживает последнего, и поэтому относят наследственное право к разряду прав на чужую личность (Gierke ), третьи полагают, что никакого особого субъективного наследственного права в сущности нет наследник получает лишь ряд отдельных вещных, обязательственных и иных прав, принадлежащих наследодателю, но получает их путем единого общего способа приобретения и, сообразно с этим, может вчинить общий иск (hereditatis petitio ) об этих правах, основанный на этом способе их приобретения (Ьrinz ).

6. Упомянем еще об одной серии прав, которые некоторыми учеными выделяются в особую группу прав с особым объектом. Сюда относятся именно права, обеспечивающие за субъектом исключительную эксплуатацию известных продуктов его духовного творчества, каковы авторское право, право на технические изобретения, фотографии, товарные образцы и т.д. По теории, главным защитником которой в Германии является Колер, объект этих прав составляет подлежащее эксплуатации субъекта нематериальное благо, и самые права эти получают структуру абсолютных. Но это воззрение разделяется не всеми. Гирке, например, относит эти права к категории прав личности; другие видят в них гражданско-правовые монополии и т.д. [...]

Печатается по: Хропанюк В. Н. Теория государства и права . Хрестоматия. Учебное пособие. – М., 1998, – 944 с. (Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается начало текста на следующей странице печатного оригинала данного издания)

Как бы ни было элементарно изложение какой-нибудь науки, в нем будет существенный пробел, если оно не даст никакого понятия о методе этой науки, т.е.. о тех приемах исследования, при посредстве которых получают научные выводы. Вопрос о методе приобретает особенное значение в таких молодых науках как социология, которые еще не в достаточной степени оформили свои приемы и ле располагают большим количеством вполне проверенных и твердо установ­ленных выводов. Социология как строгая наука существует очень недавно. Правда, человеческая мысль с весьма древних времен работает над социологическими проблемами, над во­просами о том, что из себя представляет человеческое общество и как протекает его жизнь, но нельзя сказать, чтобы эти исследования велись в той строгой форме, при наличности которой мы можем говорить о существованиинастоящей чистой науки. Во-первых, долго исследователи рассуждали не об обществе вообще, но только об одном его виде, о государстве. Государство, конечно, является одним из самых интересных видов человеческого общества и изучение его жизни имеет огромную практическую важность, но в то же время оно представляет из себя слишком сложное общественное влияние, отличающееся массой специфических особенностей. Изучение государства не может нас ввести в самые основы общественных процессов; для этого следует брать более простые обществен­ные явления. Во-вторых, изучая само государство, видели в нем по преимуществу создание человеческого искусства. К государству подходили как к произведению человеческого

"Из кн.: Хвостов В.М. Основы социологии. Учение о закономерности общественных процессов. Элементарный очерк. М., 1920.

а3 ума, смотрели на него как на особого рода машину, Р о0 руженную людьми, выводили его появление и его устрой­ство из тех договоров, которые будто бы заключаются между людьми, чтобы извлечь их из изолированного состояния. При ^ком подходе к делу чрезмерно преувеличивали значение сознательных человеческих планов в общественных процессах и упускали из вида те независящие от воли людей процессы, которые, как мы убедились, играют столь важную роль в жизни общества. В-третьих, в исследованиях, посвященных государ- сТВ у, постоянно переплетались рассуждения о желательном, идеальном состоянии государства с исследованием тех процес­сов, по которым протекает его жизнь на самом деле. Нор­мативная точка зрения переплеталась с каузальной, чистая наука смешивалась с прикладной, учение о природе и бытии государства - с политическими построениями. Такое сме­шение точек зрения всегда вредно отраждается на научных исследованиях. Когда мы читаем старых писателей о государ­стве, то иногда в их изложении даже трудно отличить, когда они говорят о фактической действительности и когда переходят к изображению идеальной и желательной стороны дела. Наконец, долго ученые не могли укрепиться в мысли, что в общественных процессах все так же закономерно, как и во всех других процессах природы, что здесь не может быть ничего такого, что не было бы вызвано действием совершенно необходимых причин, которые всегда действуют в одном и том же направлении. Преувеличивалась роль, которую в социаль­ных процессах играет так называемая свободная воля людей и случай. Потребовалось много усилий мысли для того, чтобы ученые убедились в том, что социальная действительность столь же закономерна, как и всякая другая сторона природы, а затем необходимо было выяснить и особый характер закономерности общественных процессов. Выдвинулась важная проблема, вполне ли одинакова та причинность, с действием которой мы встре­чаемся в мире физико-химических явлений, и та, действию которой подлежат явления духовной и социальной жизни. Эти вопросы и в наше время не получили еще окончательного Решения, получаемые выводы не нашли себе еще общего Признания.

Только постепенно изучение общественных процессов от- - k Решалось от всех этих недостатков. Расширялся материал, Привлекаемый к изучению; от государства стали переходить к f изучению других видов общественных союзов; начали инте­ресоваться и кратковременными общественными течениями, Процессами толпы и публики. Отрешались от нормативной * т °чки зрения и начинали разграничивать идеальные полити­ческие построения от каузального научного исследования фактов, действительности. Приучились смотреть на общества и на

общественные отношения не как на искусственное создав человеческого разума и свободной воли людей, но ка^ j? e закономерные явления природы. Все глубже и глубже njJoHu* кали в познание тех различий, которые существуют Межд^ явлениями физико-химического духа и духовно-социальны^ процессами. Так появилась особая наука об обществе и за кономерности общественных процессов. Наиболее видную poj^ в создании этой науки сыграл Аристотель (384-322 до Р.Х\ араб Ибн-Халдун (1332-1406), итальянец Вико (1668-1744^ французы Монтескье (1689-1755), Тюрго (1727-1781), Сек Симон (1760-1825) и Опост Конт (1798-1857). Имя «соци^ логии» эта наука получила от Опоста Конта в конце 30-х годов XIX столетия; само название филологически не особенно удачно, так как первая часть сложного слова «социология» взята с латинского языка, а вторая - с греческого. Но это название укрепилось на практике, и я не вижу серьезных оснований для замены привычного уже термина каким-либо иным. Но и в наше время социологическая наука еще не стала на прочные основания. Признаком этого служит уже то об­стоятельство, что современные социологи до сих пор разног­ласят в самых основных взглядах на природу общества и потому распадаются на целый ряд принципиально несогласных друг с другом направлений. Механистическая школа в соци­ологии (Спенсер, Де Греф) пытается построить учение об обществе на принципах механики; представители этого направ­ления убеждены, что нет существенного различия между той причинностью, которая действует в мире физико-химическом и в мире общественных отношений. Географическая социо­логия (Ратцель, Демолен) пытается представить общественный процесс как результат влияния той внешней среды, в которой протекает жизнь общества. Целый ряд социологов стремится поставить науку об обществе на антропологические основания и главной базой социологии считают учение о человеческих расах и о происходящей между ними борьбе (Гобино, Гум-плович). Биологическая социология (Лилиенфельд, Шеффле) исходит в своих построениях из аналогии между обществом и сложным многоклеточным живым организмом. Псих ологи: ческая социология (Тард, Уорд, Болдвин) пытается вывести социальные законы из суммирования данных индивидуальной психологии. Ее представители сбиваются на представление об обществе как о простой сумме отдельных людей, недостаточное внимание обращают на особые свойства, присущие духовной жизни целых масс людей. Экономическая социология (МарК с > Энгельс, Ле Плэ) полагает в основу общественной жизни процессы деятельности, направленные на удовлетворение ма­териальных потребностей, а все остальные общественное процессы считает находящимися в односторонней зависимости

т экономических явлений. Этическая социология (Лавров, Михайловский, Кидд) продолжает вносить в общественные исследования нормативные, оценочные элементы. Но целый оЯ д видных социологов нашего времени (Дюркгейм, Зиммель, Яормс) стоит на почве защиты полной самостоятельности социологической науки и ищет для нее особых методов, в которых социология была бы вполне независима от других отраслей научного знания. Рядом с этими направлениями встречается в науке до сих пор и полное отрицание социологии jjaic самостоятельной научной дисциплины.

Как показало нам все предыдущее изложение, соци ология Принадлежит кчислу обобщающих наук. Задача ее не состоит, подобно задаче, например, истории, в изучении конкретных событий действительности во всей их сложности и со всеми особенностями. Социология должна вскрыть для нас ту общую закономерность, которая проявляется в общественной жизни, формулировать те законы природы, которым подлежит ход общественных процессов. Законом природы в этом случае, как и во всех других, мы называем такую научную формулу, в которой выражается правильная и необходимая связь логически расчлененных нашей мыслью фактов. Закон природы всегда отличается всеобщностью и неизменностью. В действии закона не может быть никаких исключений; законы природы всегда остаются одними и теми же и не меняются с течением времени. От законов следует отличать так называемые типы. Типом мы называем менее широкое обобщение, чем закон. Тип полу­чается при сопоставлении сходных друг с другом явлений путем отвлечения из них общих всем им черт и комбинирования этих черт в одно логическое целое. Так, изучая процессы феода­лизации государственной власти, происходившие в разных странах в разное время, мы можем ^построить общий тип феодального государства. Тип отличается тем, что он целиком представляет собой создание нашей мысли. В действительной жизни мы чистых типов не найдем. Явления, которые будут нам в ней встречаться, будут либо сложнее созданных нами типов, так как помимо типических черт будут включать в себя и свои индивидуальные признаки, либо, в некоторых отно­шениях, проще типов, так как могут не содержать в себе таких Че рт, которые мы сочли необходимым включить в построяемый Нами тип. Тем не менее построение типов полезно в научном отношении, потому что оно помогает нам разобраться в чрезмерно сложной окружающей действительности. Например, ес ли бы мы захотели познакомиться с современными государ- Ст вами в разных их видах, -то несистематическое изучение ^временной политической действительности во всей ее слож­ности представляло бы из себя очень громоздкий и не особенно

°Дходящий для наших целей путь. Гораздо более верными

шагами идем мы к намеченной цели, если мы построим несколько основных типов государственного устройства и затем расположив отдельные конкретные государства по этим типам" отметим в то же время и те конкретные особенности, которыми они отличаются. Так поступает всякая классифицирующая или систематизирующая наука. Типами занимается описательная минералогия, зоология, ботаника. Изучение человеческих типов составляет предмет науки о характерах. В области социологии следует отличать основную социологию как учение о законах общественной жизни от социальной типологии как учения о типических общественных образованиях и процессах. Предм е. том социальной типологии является построение предположи­тельной картины первобытного человеческого общества, кото-рое лежит в основе всего дальнейшего общественного развития типической картины развития семейных и хозяйственных организаций, образования политической и государственной власти, эволюции государственных форм и отдельных сторон общественной культуры^Подобного рода исследования зани­мают много места в современной социологической литературе. Метод, которым работет социология, по существу одинаков с методом всякой обобщающей науки. Мы получаем общие выводы либо дедуктивным, либо индуктивным путем. Дедук­цией мы занимаемся, когда отправляемся от общих положений и путем логического их анализа получаем дальнейшие выводы. Индукцией мы занимаемся, когда восходим от частного к общему, когда на основании анализа отдельных случаев мы делаем заключение о тех процессах, которые должны проис­ходить всегда и везде, в виде общих правил, не допускающих исключений. Подобные индуктивные обобщения мы позволяем себе делать на том основании, что убеждены в общей зако­номерности явлений природы. Поэтому, если мы заметили определенную связь самостоятельных фактов в одном случае, мы имеем основания ожидать повторения этой связи и во всех подобных случаях. Как с пользованием дедукцией, так и с применением индукции связаны специфические опасности. Дедуктивное построение может нам дать выводы, логически правильные, но не отвечающие действительности. Это бывает в том случае, если положение, сделанное основанием дедук­тивного рассуждения, было не совсем правильным. Неправиль­ность обыкновенно состоит в том, что создаваемые нами общие положения чрезмерно упрощают и схематизируют сложную действительность, которая целиком в них не укладывается, поэтому логически выводы, делаемые из анализа таких по­ложений, не вполне оправдываются фактами, нуждаются в ограничениях и дополнениях. Что же касается индукции, т ° ее опасность состоит в том, что при помощи этого метод^ мы постоянно рискуем сделать слишком поспешные обобШ е "

^ля, возвести на степень закона ту связь явлений, которая наблюдается только в единичных случаях или же, самое большее, .р^еет типический характер. Тип же тем отличается от закона, qxo, в то время, как закон действует неизменно и не допускает jjjocaKHX исключений, тип по самому своему понятию пред­полагает исключения и отступления. Типы получаются благо­даря тому, что в жизни встречаются повторения однородных причинных узлов; однородные комбинации причинных рядов порождают сходные результаты, которыми мы и пользуемся для выведения типов. Но в действительности события никогда цоД схему построенного нами типа не подходят, в причинный узел могут замешаться такие лишние обстоятельства, которые н е были включены нами в построенный тип, и тогда дей­ствительность окажется сложнее типической картины, или же, наоборот, из действительного явления могут выпасть некоторые черты, включенные нами в типическую картину, и тогда действительность окажется проще типа.

Иногда мы в научном исследовании отправляемся от такого общего положения, которое заведомо является недоказанным и только принимается нами на веру. Мы хотим при этом сделать из этого положения все возможные логические выводы и затем проверить, подтверждаются ли они фактами. Такое положение называется рабочей гипотезой. Если оно подтвер­дится изучением фактов, то обращается в научно доказанную теорию; если же факты его не подтвердят, то гипотеза должна быть отброшена и заменена новой.

Обыкновенно в науке приходится действовать сочетанием дедуктивного и индуктивного методов исследования. Путем индукции мы добываем общие положения, выведенные из рассмотрения отдельных фактов. Затем мы берем эти индук­тивные обобщения в качестве оснований дедуктивного рассуж­дения, делаем из них возможные логические выводы и смот­рим, оправдаются ли они на изучении отдельных фактов Действительности. Таким образом, восхождение от частного к общему постоянно сменяется обратным путем от общего к частному. Индукция проверяется дедукцией, дедуктивно полу­ченные выводы получают проверку на изучении отдельных фактов действительности.

Во всяком случае наука лишь тогда стоит на прочных Ос нованиях, когда она располагает достаточным запасом фак­тического материала, собранного, проверенного и системати­зированного. Если строить научные выводы без такого фак­тического фундамента, то мы рискуем простые логические возможности принимать за выражение научных законов. Слабость современной социологии состоит главным образом ь том, что она еще не располагает для своих обобщений таким Фактическим фундаментом в достаточной степени. Социоло-

гические факты должны получаться из разных источников, ft первых, их должна давать социологу историческая нау*?^-Историки изучают те источники, из которых мы моя-* 1 " почерпнуть сведения о минувших событиях в общественной жизни людей, подвергают строгой критике показания эти!! источников и полученные результаты передают в форхГ проверенного рассказа об исторических событиях. Социодо 6 берет из рук историка этот проверенный материал фактов и путем применения историко-сравнительного метода должен пытаться извлечь из него возможные социологические обоб­щения. Далее,- ценный материал для социолога представляют этнографические данные, т.е. результаты наблюдений над бытом различных современных народов, особенно тех из них, которые стоят на низкой ступени развития. Жизнь таких народов может нас до известной "степени ввести в жизнь тех первобытных людей, от которых отправилось все общественное развитие. Но конечно, и здесь следует остерегаться поспешных обобщений" следует понять, что современные дикари, как бы они ни были грубы, имеют уже за собой вековое существование, что многие из них прежде стояли на более высокой ступени развития и потом сошли с нее в силу каких-нибудь исторических причин, что они принадлежат, быть может, просто к менее даровитым по природе разновидностям человеческого рода и потому уже не могут быть приравнены к первобытным людям, положив­шим начало всей общественной культуре. Наконец, социолог должен производить и непосредственные наблюдения над фактами социальной действительности. Эти наблюдения могут совершаться или в форме простого присутствовать при общественных процессах; так можно наблюдать, например, психологию толпы или собраний; или же они собираются путем опроса лиц, переживавших известные события или близко к ним стоявших. Такое назначение имеют разного рода анкеты, опросные листы, которые должны быть составляемы с долж­ным искусством, чтобы дать в распоряжение социолога до­статочно определенный и надежный по своему характеру материал. Чтобы собирать факты такого рода в достаточном количестве, необходимо создать такие учреждения и институты, где бы вся эта.работа собирания и предварительной систе­матизации фактического материала совершалась коллективны­ми усилиями целых групп подготовленных сотрудников, Р а " ботающих по определенному плану. Такие социологические лаборатории в наше время еще только зарождаются, но от их успеха зависит в значительной степени вся будущность соци­ологической науки.

Часто обобщающие науки пользуются экспериментом, т " е " ученые искусственно создают для себя такие случаи, н *г которыми они затем наблюдают для получения научных обой"

^ений. Например, чтобы проследить значение атмосферного доздуха для жизни, исследователь помещает живое существо ^ 0 д колпак воздушного насоса. Эксперимент является очень ценным приемом научного исследования, так как дает воз­можность повторять в любом количестве изучаемые факты, произвольно упрощать или усложнять их обстановку. К со­жалению, в социологии эсперимент мало применим. Мы не ^ожем производить экспериментов над целыми народами как потому, что такие эксперименты были бы слишком жестокими й опасными для массы людей, так и потому, что общественные Процессы слишком сложны для того, чтобы можно было правильно ставить эксперименты в таком большом масштабе. j-Io в более скромной форме социологический эксперимент возможен. Мы можем, например, производить опыты над собраниями людей, изучая воздействие на толпу того или иного ораторского приема и т.п. Опыты в этом направлении также еще только начинаются и разработанной теории социологи­ческого эксперимента еще не существует.

В. М. Хвостов отличался широтой исследовательских интересов и, кроме написания ряда работ по своей специальности (теория права), которые получили широкое распространение, постоянно интересовался вопросами психологии, этики, философии, методологии истории, так или иначе связывая их с социологией. Интерес к последней возник у него под влиянием Г. Зиммеля и В. Вундта, но не был чисто ученическим, он быстро продемонстрировал нестандартность своих идей.

О неординарности положения Хвостова в русской науке свидетельствует тот факт, что в XXXVII томе Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона (1903) молодому 34-летнему ученому посвящена отдельная автобиографическая статья, случай исключительный для этого издания. Общий свод юридических сочинений Хвостова весьма весом , его "Общая теория права", служившая долгое время университетским учебником, переиздавалась шесть раз. Что же касается социологии и смежных с нею дисциплин, интерес к которым у него усилился в начале века, то только за последние 18 лет своей жизни он опубликовал 19 оригинальных книг.

Вениамин Михайлович Хвостов родился в 1868 г. в Керчи, среднее образование получил в местной Александровской гимназии, высшее - на юридическом факультете Московского университета, который закончил в 1889 г. Через десять лет он стал профессором этого университета и состоял таковым до февраля 1911 г., когда в знак протеста против политики царской бюрократии в лице министра народного просвещения Л. А. Кассо покидает университет с группой известных ученых.

После разрыва с университетом, куда он смог вернуться лишь после Февральской революции, Хвостов читает лекции на Высших женских курсах, отстаивая свои либеральные взгляды по женскому вопросу и эмансипации. Вместе с В. Кистяковским и П. Новгородцевым он принимает активное участие в создании и выпуске журнала "Вопросы права", сотрудничает в русском философском журнале "Вопросы философии и психологии", издававшемся Московским психологическим обществом, сопредседателем которого он был, а почетными членами были - Л. Н. Толстой, А. Ф. Кони, У. Джеймс, В. Вундт, В. Виндельбанд, А. Фулье и другие. В этом журнале, начиная с 1909 г. вплоть до последних номеров 1918 г., Хвостов публикует свои социологические статьи, дважды предпринимая попытку обобщить свои разработки в единое связное целое. В 1914 г. выходит его "Теория исторического процесса" , а весной 1917 г. появляется результат долгих лет работы - "Социология. Исторический очерк учений об обществе". Даже в накаленной, неакадемической атмосфере той поры последняя книга не прошла незамеченной. Насколько известно, не только в русской, но и в зарубежной литературе другого исследования подобного рода не имеется, - гласили отзывы.

Задуманная Хвостовым как развернутое историческое введение к собственной системе взглядов, эта книга дает обзор различных учений об обществе. По многим причинам ее второй том не увидел свет в полном объеме, его фрагментами можно считать опубликованные в "Вопросах философии и психологии" статьи: "Классификация наук и место социологии в системе научного знания (1917), "Социальная связь" (1918) и сжато написанную брошюру "Основы социологии" (1920), вышедшею посмертно.

Разделяя, правда, с некоторыми частными оговорками, различение номотетического и идиографического знания, предложенное В. Виндельбандом и Г. Риккертом, Хвостов считал социологию особой промежуточной наукой, использующей типологические методы, статистику и "понимание". При этом он настойчиво подчеркивал, что она - одна из "наук о духе", так как социальный мир состоит из психических взаимодействий. Но каковы же структурные особенности этого взаимодействия и, соответственно, - социального мира?

Общество и личность, утверждал Хвостов, взятые отдельно и противопоставленные друг другу, являются теоретическими абстракциями, взятые же в жизненном единстве, они есть реальность особого психо-материального ряда онтологических явлений, причем духовное в этом единстве играет решающую роль. Между материальным, стихийным и духовным, ценностным идет постоянная борьба, которая временно преодолевается созданием относительно устойчивой, стабильной социальной структуры и культуры того или иного общества. По линии материальной обусловленности социальная структура выступает как совокупность естественных общностей и групп - демографических, этнических, правовых, половых, расовых, территориальных и т.п., с появлением группового сознания возникают в ней новые, более значимые элементы - социальные организации и институты . В культуре, которую Хвостов считал особым "коллективным социальным феноменом", он выделял и специально анализировал идеи, изобретения, традиции, общественное мнение и интегральный принцип - "дух времени". Личность, по Хвостову, есть социокультурное образование, печать общества и культуры накладывается даже на такую физиологическую характеристику человека, как пол. В серии книг он обосновывал законность женской эмансипации, выступал против морали "двойного стандарта" .

В силу тяжелых условий жизни и деятельности, духовный кризис, постепенно овладевший Хвостовым вначале первой мировой войны, обострился в 1918-1919 гг. В 1920 г. он покончил жизнь самоубийством. В числе немногих выделенным им "лучших людей", потерянных в эти годы для русской науки, П. Сорокин называл и Хвостова.

Многие русские неокантианцы в той или иной мере, особенно в начале своей деятельности, испытывали влияние позитивизма. Так, например, ему отдавал дань в молодые годы А. Лаппо-Данилевский, к психологическому позитивизму с известной симпатией относился Л. Петражицкий. Хвостов же сразу выступил бескомпромиссным противником позитивистских направлений, к которым без должного на то основания относил и марксизм. Он считал, что социология в большом интеллектуальном долгу перед Кантом. В каком же именно?

Одна из важнейших заслуг Канта для современной социологии, по Хвостову, состоит в проведении строгого деления между царством природной необходимости и царством человеческой активности. Момент нового и непредвидимого творчества, характерный для мира духовных явлений, затрудняет точные предсказания и позволяет говорить об известном элементе свободы в нем, отличающем духовную причинность от причинности физической или механической . Отпечаток указанного дуализма сказывается на всех социальных явлениях. Нахождение и оценка этого онтологического дуализма - первая важнейшая задача научной социологии.

В противовес позитивистам, которые в первую очередь призывали изучать солидарность, гармонию, консенсус и т.п., Хвостов писал: "Наиболее важным для социологии я считаю то обстоятельство, что Кант рисует человеческое общество как активный процесс деятельности, что он отмечает здесь чрезвычайно важное значение борьбы и внутреннего антагонизма, который присущ обществу по самой его природе" . Эта бесконечная борьба идет между стихийным и организованным, подсознательным и сознательным, личным и групповым и т.п. Изучение ее многообразных форм - вторая принципиальная задача научной социологии.

Обе задачи, считал Хвостов, могут быть успешно выполнены только при правильной трактовке природы социального. Главная ошибка позитивизма в этом вопросе заключается в натурализме, редукционизме разных форм. Между тем только "духовное взаимодействие между людьми" и его формы и продукты составляют сущность того, что следует называть общественной жизнью, обладающей собственными специфическими законами, не сводимыми ни к естественнонаучным, ни к индивидуально-психологическим законам .

Хвостов предлагал различать явления общественности (в широком смысле слова - любое взаимодействие живых существ) и общества (т.е. общения, взаимодействия как обмена духовными ценностями). Человек по своей природе общественное существо, вне групп и организаций он не существует и не может существовать. Как бы ни были абстрактны выводы отдельных социальных наук, они все же имеют дело с частью общения. Но есть вопросы еще более общие, не входящие в их компетенцию, хотя правильное разрешение этих вопросов, чем и занимается социология - "общая теория общества", важно для всех социальных наук. Ее ближайшие теоретические союзники - история, правоведение, этика, социальная психология (впрочем, иногда Хвостов называл данную дисциплину отделом, частью социологии). Единственно правильная постановка "основных вопросов социологии" (о природе общества, культуры, о личности и группах и т.п.) возможна "только на психологической почве", т.е. на почве представлений об активном непространственном процессе духовного общения, составляющего сущность общественной жизни, с присущими ей закономерностями - общими схемами о порядке, в котором протекает процесс межиндивидуального духовного общения. Это законы "социальной психики", результатом деятельности которой является "творчество культурных ценностей" - логических, правовых, моральных, эстетических. Ценности эти ни в коем случае не следует противопоставлять бытию, как делает это Риккерт, а, наоборот, "их следует растворить в бытии". Хвостов отмечает, что сходные идеи сам Риккерт называл "вредным психологизмом" и разъясняет: "Но свобода от психологизма была бы освобождением от всего человеческого". Ценности - важнейший фактор общественного развития и жизнедеятельности, который не может быть оторван от породившей его психологической основы - предыдущего духовного общения .

Если Г. Зиммель считал предметом социологии "чистую форму общения", взятую абстрактно, то Хвостов - те коллективные психические процессы, которые происходят в конкретных индивидах в результате общения их между собой, но не сводятся к их суммированию. Это изучение и "составляет тот отдел социологии, который имеет своим предметом раскрытие общих законов жизни и развития общества. Кроме этого отдела система социологии должна содержать в себе другой, посвященный гносеологическому исследованию вопроса о природе общества и установлению методологии общественных наук. Этим и исчерпывается содержание социологии как основной науки об обществе" .

В целом ряде специальных работ Хвостов детализирует к разворачивает эти принципы, названные одним из русских рецензентов "великолепными образчиками социологического идеализма". Но психологизацией общественного бытия занимались и некоторые направления позитивизма - субъективная школа в России. Г. Тард во Франции, Л. Уорд и Ф. Гиддингс в США. По мнению Хвостова, делалось это весьма механистично. Г. Тард о психологии рассуждает, писал он, точно так же, как химик или механик-физик о явлениях природы. Коэффициент реальности при этом испаряется, и его уже не найти и не объяснить. Преодоление этого порока он находит в волюнтаристической психологии В. Вундта, его учении о творческой психической причинности, которая является якобы стержнем общественной жизни (т.е. о постоянно возникающих качественно новых синтезах в духовном процессе, в силу чего появляются следствия, которые не содержатся целиком в производящих их причинах).

В силу этого, по Хвостову, можно говорить о нарастании психической энергии, сущность которой заключается в углублении и усилении творчества, а результатом такого нарастания является духовный рост отдельной личности, группы, общества и, в конечном счете, всего человечества .

В свете перечисленных выше задач и основ социологии в его трактовке интересен и другой вопрос - как Хвостов ставил и решал проблему истории социологии, классифицировал ее основные направления и прогнозировал ее ближайшее будущее? Этим вопросам он посвятил специальную большую работу - "Социология".

Критический интерес русских неокантианцев (Н. Алексеева, Е. Спекторского, А. Лаппо-Данилевского, П. Новгородцева и других) к истории социологии получает в ней предельно систематизированное воплощение. Практически весь первый том посвящен изложению истории социологии. В отличие от позитивистов (например, Н. И. Кареева), Хвостов начинает не с Конта, а с античности, включая в список социологов многих последующих социальных мыслителей, философов этики, права, истории. Правда, изучая различные формы социального знания, он приходит к выводу, что "выделение социологии в особую научную дисциплину произошло лишь в XIX веке" и именно Конта следует считать автором.

Как полагает Хвостов, невозможно априорно определить предмет и задачу социологии, и поэтому, вслед за Лаппо-Данилевским, он всячески стремится историзировать проблему, рассматривая Конта в широкой идейной матрице: Л. де Бональд, Ж. де Местер, К. Сен-Симон и другие. Что же касается новейшей социологии (XIX - начало XX в.), то она классифицируется им на восемь школ в соответствии с редукционистской ориентацией на некую систему сложившихся научных знаний (механистическая, географическая, этнографическая, биологическая, психологическая, экономическая, этическая) или ориентацией на специфический самостоятельный объект социологии.

Хотя автор обнаружил большую эрудицию в толковании достижений и просчетов ряда школ, в описании современных направлений четко сказались его умозрительные пристрастия, менее всего повезло при этом марксизму. Впрочем, к "критике Маркса" Хвостов приступил гораздо раньше, впервые еще в "Этюдах по современной этике" (1908), позднее он признавался, что к марксистской социологии отрицательное отношение у него только расчет. Называя ее "моноэкономической социологией", "экономическим материализмом", Хвостов обвинял ее в "отрицании самостоятельного значения за развитием человеческой мысли и чувств", абсолютизации "экономической эволюции" . Обвинения были дежурными и сколько-нибудь сильного впечатления на русских "критиков Маркса" не произвели и не вызвали контркритики со стороны марксистов.

Общая схема классификации направлений конкретизируется Хвостовым на материале мировой социологии, в том числе русской. Он разбирает подходы отечественных школ: биологической (Лилиенфельд), психологической (Де Роберти), этической (Лавров, Михайловский, Кареев) и др. Общий вывод из этого анализа следующий: неутихающая борьба и соперничество между всеми школами, кроме биологической, которая окончательно зашла в тупик, свидетельство "гносеологиической незрелости социологии" . Поэтому новая фаза в развитии социологии должна заключаться в вычленении очевидных основных вопросов, их систематизации на адекватной философско-методологической основе . При этом он указывал, что "социальная типология" еще не есть самая социология, а некая "промежуточная область между социологией как наукой о неизменных законах социальной жизни, и историей как наукой об отдельных и неповторяющихся событиях и состояниях исторической действительности, порожденных сплетением социологических факторов". Таким образом, это особая методологическая процедура исследования социального мира, снимающая односторонность чисто идиографического или номотетического подхода.

Еще раньше Хвостов подчеркивал, что идеальный тип есть научное обобщение, которое не достигает, однако, значения общего или даже эмпирического закона. "Закон имеет характер положения всеобщего и необходимого, он не допускает исключений". Тип - есть такое общее понятие, которое вполне допускает исключения. Изучая тип, мы изучаем таким образом и встречающиеся в истории отклонения от него . Как видим, Хвостов занимался тем, что современные методологии называют "конструктивной типологией". Но сколько-нибудь развернутого пояснения (иллюстраций) этим рассуждениям он, к сожалению, не дает. Это один из досадных пробелов в истории русской социологии, учитывая, во-первых, то, что позитивист Кареев предложил несколько ранее свою трактовку метода типологии, и тут явно была бы возможной содержательная полемика, и, во-вторых, то, что немецкий неокантианец М. Вебер к тому времени создал и использовал причудливую типологию различных социальных явлений, а ныне историки и методологи науки вообще говорят о сложной "типологической традиции" в социологии.

Подчеркивая важность получения достоверного, методологически проверенного фактического материала. Хвостов упоминает о необходимости непосредственного наблюдения, анкетирования, опросов и экспериментов в социологии. Чтобы собрать факты подобного рода в достаточном количестве, следует создать такие учреждения, где бы вся эта работа велась коллективом ученых и по особым программам. "Такие социологические лаборатории, - продолжал Хвостов, - в наше время еще только зарождаются, но от их успеха зависит в значительной степени вся будущность социологической науки" .

Как последовательный идеалист Хвостов должен был испытать особые трудности при интерпретации различных материальных сторон и условий общественной жизни - географической территории, ее ресурсов, расовых и половых особенностей человека, техники, материальной культуры, т.е. всего того, что он называл "телом" общества.

Из всей совокупности этих сторон и условий - изложенных им довольно конспективно в "Основах социологии" - мы выберем его трактовку половых ролей и "женского характера", ввиду особой тщательности в разработке этого вопроса Хвостовым . Она ярко отразила трудности его общетеоретического психологизма. Начнем, впрочем, с его самого общего подхода.

Хвостов трактует все материальное в обществе как пассивных носителей активного, духовного, признавая его только в качестве условия, пространственно-временного окружения, объективизации духовных процессов. Но не всегда эта декларация проводится последовательно, иногда анализируемый им материал оказывает упорное сопротивление данной схеме, и выводы у Хвостова получаются неожиданными и противоречащими ей. Например, разбирая связь тенденций народонаселения с принципами управления, он приходит к выводу о том, что бюрократизм как особый метод администрирования возникает в ответ на чисто количественный рост состава социальных групп, помимо каких-либо духовных взаимодействий и идей. Чем больше группа, тем меньше в ней интимности, больше отвлеченности, функциональности, обезличенности. На такой почве и возникает бюрократизм .

Однако вернемся к интерпретации Хвостовым половых ролей и отличий.

В течение многих веков на широкой политико-культурной арене выступал мужчина, а деятельность женщины была замкнута в сравнительно узкой, семейно-бытовой родовой сфере. Все попытки женщин изменить это положение оценивались двояко: одни, склонные сохранить господство мужчины, считали эмансипацию делом противоестественным, обреченным на неудачу, хотя бы потому, что реализация ее надежд будет совершаться только за счет снижения качества культурного развития. Другие - крайние сторонники равноправия - считали, что никакого социологического значения анатомическое и физиологическое различие полов не имеет. Женщину оттеснили на второй план только исторические условия, господство грубой силы в общественных отношениях. В будущем женщины завоюют полное равноправие, и роль полов будет одинаковой.

Оба толкования не приемлемы, считает Хвостов, избирая средний путь. Главное для общественной жизни (и социологии, ее изучающей) не анатомо-физиологические отличия полов, а духовные, психические отличия, вырастающие на отличиях первого рода. Именно они - основная причина неодинаковой роли полов в исторической жизни. Психический характер женщины формировался на функции деторождения и воспитания детей, отсюда и специфические социальные роли. Эти обстоятельства неизгладимы, и в будущем роль женщины (как и характера) не будет абсолютно тождественна роли и характеру мужчины . Несмотря на великое подчинение (часто полная зависимость от мужа, ограничение в правах на наследство, отсутствие политических прав, помехи в образовании и т.п.), женщина, писал Хвостов в книге "Участие женщины в умственной культуре человечества", многое сделала для появления и распространения культуры, она была "изобретательницей" земледелия, гончарного дела, кулинарии, за долгое время первобытной культуры являлась" врачом и воспитателем детей. Круг "женских ролей в общественно-политической, культурной жизни будет расширяться - это объективная тенденция, и женщины во всех областях внесут в культурное развитие нечто свое, женское; во всей культуре, бывшей преимущественно мужской, усилится значение женского элемента, что сделает ее культурой общечеловеческой в полном смысле слова. Феминизация культуры означает ее новое обогащение (27. С. 21-22).

Но что же такое женский характер - это центральное понятие построения Хвостова? Вообще под характером он понимает совокупность индивидуальных психических особенностей, которые базируются на общебиологической основе (темпераменте) и определяют жизнь данного человека. Поляризация женского и мужского характера составила сюжет его специальной работы "Психология женщины", которая вызвала множество других работ по этой проблеме. "Мужчина, - пишет Хвостов, - является в человеческом роде по преимуществу представителем сознательного логического мышления", дискурсивного интеллекта, тогда как женщина - носитель импульсивного, эмоционально-чувственного начала, подчас на мнимых подсознательных опорах, фантазийного, вплоть до мистичности, суеверия. Разумеется, речь идет о статистических тенденциях, предрасположенностях - ибо человеческая психика едина, а законы психической деятельности одинаковы у мужчин и женщин. Однако эти тенденции имеют место, и "философ, серьезно считающийся с жизнью в ее целом", должен помнить, что только абстрактным мышлением или чувственно-эмоциональным прозрением не раскрыть все богатство жизни. Они нужны оба . Таким образом, сложное понятие социального характера Хвостов трактует весьма упрощенно, сводя его к нескольким познавательным противопоставлениям, взятым внеисторично, абстрактно, без соотнесения характера с социально-культурной средой, эпохой, временем. Кстати, весьма похожие взгляды на сей предмет развивали А. Фулье, Ф. Вендт, Г. Гейманс и другие. Не анатомо-физиологические отличия полов (их абсолютизировали натуралисты) и не историческое положение мужчин и женщин (определенных классов, этнических групп, религий и т.п.) а только характер - вот главная детерминанта общественной жизни, если иметь в виду материальные половые различия. Таков главный вывод Хвостова. Но если взять основные составные "женского характера" в его изложении: эмоциональность (быстрая смена настроений), фантазия (волнения по поводу мелочей, любовь к мистическому, склонность к суевериям), конкретность мышления (нелюбовь к абстракциям), преобладание подсознательной сферы (женщины не любят аргументировать и слабо воспринимают аргументы, идущие вразрез с их стереотипами), гармоничность и порядок в пространстве (но не во времени) и т.п., то являются ли они специфически женскими и всегда ли обнаруживаются у женщин во времени, у всех народов, во всех культурах? Трансформируются ли они в разных условиях или внеисторичны?

Если посмотреть работы других исследователей той поры (П. Каптерева, С. Исполатовой, Н. Лапинского и других), то мы обнаружим разные оценки этих свойств и разное соотнесение их по полам, разное содержание по эпохам, сомнения в возможностях четко поляризовать некоторые психические качества "на мужские и женские". В такой ситуации женский характер, или "душа женщины", становится метафорой, а не научным социологическим понятием 135. С. 281.

Совершенно очевидно, что психологические различия между мужчинами и женщинами имеют место, однако научные данные начала XX в. были явно противоречивыми, недостаточными. Но даже и в отношении относительно несомненных данных - таких, как большая агрессивность мужчин, чем женщин, - существовали неясности, ибо исследователи не учитывали важного социально-исторического фактора, а именно неодинаковость полового разделения труда в разных обществах и эпохах, которое накладывало свой отпечаток на стиль жизни и психические особенности полов. Так, Хвостов разбирает криминальную статистику и делает вывод о том, что женская преступность в общем значительно ниже мужской, и далее скороговоркой отмечает, что тут есть социокультурные вариации - женская преступность выше в городах, чем в деревне, в промышленных странах, чем в слаборазвитых,. Следует опасаться ее повышения по мере того, как женщины будут выходить из "узких рамок семейной жизни на более широкое и разнообразное поприще общественной деятельности". Но если так, то тогда и "женский характер" историчен и социален?

Обнаруживается явное противоречие с основными внеисторическими постулатами концепции Хвостова. Его более дальний прогноз - наступающая "феминизация культуры" - оправдался лишь частично, ибо сегодня мы видим более дифференцированный сдвиг - половое разделение труда потеряло свою жесткость, взаимоотношения полов в семье и на производстве становятся в принципе равноправными, нивелируются нормы поведения и культурные стереотипы, складывается тенденция маскулинизации женщин и феминизации мужчин.

В свете сказанного будет интересным рассмотреть трактовку Хвостовым социальной структуры.

Общество как процесс общения, взаимодействия людей есть прежде всего психическое явление (в одном месте этот процесс Хвостов называл "текучим"). "Человеческая история в значительной степени сводится к возникновению у людей новых идей и к распространению их в массах" (30. С. 75]. Но эта же история помимо содержательной стороны имеет и формальную, т.е. формы взаимодействия, общения, деятельности, которые постоянно воспроизводятся, составляя статичный аспект общественной жизни.

Прежде всего Хвостов проводит различие между кратковременным процессом общения, форму которого он называет "общественным течением" (толпа, митинг, собрание и т.п.) и более длительными, устойчивыми - "общественными кругами", или "союзами". Последние делятся на два типа - "социальные группы", т.е. формы, охватывающие личность и ее взаимодействие целиком, со всеми ее индивидуальными особенностями (например, семья, род, касты), и так называемые социальные классы, объединяющие людей отдельными сторонами их деятельности (например, жители города и деревни, лица одной профессии, члены политической партии, религиозные единоверцы и т.п.). Подобные устойчивые образования обыкновенно возникают естественно-стихийно, помимо воли людей. Но наряду с этими самопроизвольно возникшими союзами есть их другая разновидность - целесообразно устроенные человеческим разумом. Такие союзы он называет "организациями" .

В ряде случаев организации возникают не на основе рационализации самопроизвольного союза, а совершенно отдельно, самостоятельно (комиссии, клубы и т.п.). Сочетание "общественных течений", "союзов" и "организаций" при доминирующей роли последних и создает конкретный вид социальной структуры общества. Между всеми элементами этой структуры есть зависимости (они составляют законы ее функционирования): так, "общественные течения" при известных условиях превращаются в "союзы", "группы" чаще всего склонны к мирному симбиозу. кооперации, солидарности, "классы" - к борьбе, антагонизму, конкуренции. Чем подвижнее общественная жизнь, тем свободнее люди могут комбинировать "общественные союзы", тем демократичнее структура и напряженнее в ней духовное общение.

Хотя эта картина социальной дифференциации довольно абстрактна, в ней есть и верные детали, но отметим главное - методологическому психологизму Хвостова здесь опять не находится места. Невольно чувствуя это, основной упор в своей работе он смещает на культуру, общественное сознание, идеалы и интегральный принцип - "дух времени" и пытается проследить, как они способствуют образованию устойчивого духовного общения между индивидами.

Духовное общение, составляющее, по Хвостову, суть социальной реальности выступает в двух видах - стихийно-подсознательных, волевых, эмоциональных (явление паники, массовых психозов, моды, войны, национального характера и т.п.) и рациональных (планы, идеалы, программы научные, политические и т.п.). Оба вида иногда сложно опосредуют друг друга и составляют ткань культуры. Хвостов предлагает читателю анализ ряда нитей этой ткани: традиции, изобретения, "дух времени", идеалы и др. Рассмотрим их.

Традиция и ее роль в конституировании общественной жизни интересовала многих ведущих социологов конца XIX - начала XX в. - Э. Дюркгейма, М. Вебера, Ф. Тенниса и других. Предлагаемая далее интерпретация этой темы Хвостовым в целом совпадала с ее трактовкой названными авторами (все подчеркивали императивность традиции, косность и устойчивость ее, напряжение при ее изменении), однако были и некоторые новые вариации в его подходе.

Общественные традиции, по Хвостову, это навыки, которые сложились в известном обществе и впоследствии определяют поведение и жизнь его членов. Человеку свойственно шаблонизировать ряд своих действий, образ этот уходит в подсознательное и в дальнейшем выполняется индивидом без контролирующего сознания, наоборот, сознанию расчищается место для решения новых проблем. Если этот шаблон принимается другими, то образуются коллективные привычки или традиция. В традициях есть большая доля принудительности, на традиционном поведении люди строят свои ожидания и взаимные расчеты в отношении поведения других, что придает устойчивость и прочность общественному укладу, покоящемуся на традициях .

Традиция, однако, хотя и проникает во все виды человеческой деятельности, но "в разной степени и неодинаковой силой устойчивости" у разных народов, разных групп населения, в разные исторические эпохи. Так, более традиционны, консервативны "сельские классы", а склонные к переменам "городские классы", среди народов более привержены традиции жители Востока, чем Запада . Какова динамика традиции? При каких условиях она меняется? Традиция есть явление духовное, т.е. пластическое и изменчивое, как все духовные образования, подчиняющаяся особым духовным закономерностям. В этом отношении она отличается от биологического приспособления - инстинкта, который не имеет истории ("пчелы сооружают улей ныне точно так же, как тысячи лет тому назад"). "Устройство человеческих обществ определяется в значительной мере не инстинктами, но "традициями", поэтому они меняются, т.е. обладают историей, в которой и заключена специфика человеческого общества в отличие от животной жизни .

Традиция меняется субъективно при осознании необходимости ее изменения в рациональной критике. Объективно она меняется под влиянием независимых от воли факторов (роста населения, урбанизации и т.п.). Чаще всего эти условия переплетаются и оплодотворяют друг друга. Вслед за Г. Зиммелем Хвостов пишет, что в условиях относительно небольшой сельской общины, где все лично знают друг друга, сила интимного социального контроля высока, вся жизнь строго регламентируется обычаями и традициями. В современных городах жизнь человека более анонимна в конгломерате профессий, нравов, моральных кодексов, этнических укладов. Резкие контрасты города (богатство и бедность, подвижная мобильность) рождают атмосферы перемен, радикализма, жажду изменения и т.п. Все это будит критическое отношение к сложившимся стандартам.

Суммируя свои представления о традиции, Хвостов их применяет к анализу послереволюционной России и пишет: "При революционных переворотах приходится считаться с действием традиции. Революции никогда не удастся вполне направить жизнь общества на новый путь. Когда остынет революционный пыл, традиция заявляет о своих правах и оживляет многое из старого уклада, временно устраненного революцией. Вот почему каждая революция сменяется реакцией в более или менее сильной степени" .

Наряду с относительно инерционным духовным явлением - традицией, Хвостов занимается более динамичным - "новой идеей", нововведением (индивидуальным и массовым). Как и при каких условиях новая идея становится социальной силой? Присоединяясь к ряду соображений Н. Михайловского и Г. Тарда, он пишет о возникновении идей, их "поединках", синтезах, распространении путем подражания, превращении рациональной идеи, "согретой чувствами масс", в идеал, реализуемый потом в общественной жизни . Вслед за П. Новгородцевым и В. Вундтом он считает, что воплощение идеалов (реформирование общества) никогда не будет реализовано абсолютно, всегда будут искажения замысла, появление непредвиденных последствий из-за сложности и постоянной изменчивости общества, относительной неразвитости социальной науки и известной неоднородности всех наших общественных идеалов.

Особое внимание Хвостов уделяет принципу "дух времени". Это понятие фиксировало своеобразное единство общества: О. Конт называл его "консенсусом", В. Вундт - "историческим соотношением", позднее П. Сорокин - "стилем культуры". Но что конкретно оно означало?

Во всякой исторической эпохе существуют определенные тенденции, которые проникают во все стороны общественной жизни и придают ей единство, единообразие. Они проявляются в праве, этике, религии, литературе, изобразительном искусстве, и даже в одежде, технике, приемах делового оборота, господствующих организациях и т.п. При недостатке исторических данных можно умозрительно предполагать некоторые свойства тех или иных элементов в рамках целого - например, в эпоху Возрождения, Просвещения, Романтизма и т.п. Далее Хвостов очень бегло указывает на ряд важных обстоятельств: господствующие тенденции "духа времени" не все области общественной жизни пронизывают в одинаковой степени, в одних - они "полный хозяин", в других - уступают; скажем, есть инерционные явления (народные обычаи, нравы, религия - "это обломки прошлого, своего рода островки, куда укрылся дух минувших эпох") и более динамичные (наука, промышленность, мода и т.п.), затем одновременно с господствующей тенденцией существуют ретроспективные тенденции, направленные в прошлое, или модернистские, направленные в будущее, т.е. выражающие дух предыдущей или последующей эпох. Отсюда клубок закономерностей, пестрота учреждений, продуктов деятельности эпохи.

Есть закон (Вундт называет его законом "исторического контраста", Сорокин - "социокультурного лимита"), по которому ценности одной, господствующей тенденции в силу их относительности временно исчерпывают себя и сменяются противоположными ценностями и тенденциями. Испытав справедливое разочарование в господствующих недавно ценностях (и ни одна идея, ни одно чувство не являются всеобъемлющими), общество бросается в другую крайность. Вот почему социокультурный процесс носит зигзагообразный характер. Каждая эпоха больше похожа не на непосредственного предшественника, а, скорее, на ту эпоху, которая от нее отдалена была непосредственно предшествующей . Весьма показательно, что эти общие рассуждения Хвостов постоянно обосновывал законами индивидуальной психологии, иногда добавляя, что "нечто подобное имеет место и в общественной жизни" 130. С. 66-67].

"Дух времени", единое содержание духовных ценностей культуры встречают еще одно препятствие - в лице дифференциации общества на группы, классы, разные типы личности, что дает возможность неодинаково толковать, реагировать на одни и те же раздражители. Социальная принадлежность диктует свои границы процессу усвоения содержания культуры, общественного сознания своего времени. Поэтому относительность последних еще более усиливается, ценности релятивизируются. Знания превращаются в мнения; если последние провоцируют коллективные действия, то перед нами - явление - "общественное мнение". Хвостов был первым в русской социологии, кто стал приглядываться к "общественному мнению" и пытался дать более или менее связное определение его .

Последний раздел социологии культуры Хвостова имеет дело с проблемой "общественного идеала", волновавшей практически всех неокантианцев и субъективную школу. Человеческое общение - это бурлящий поток разных, противоречивых тенденций интеграции и дифференциации, добра и зла, тяготения к обществу или его отрицания, солидарности и борьбы. Происходит неизбежный, по Хвостову, антагонизм между обществом, не являющимся простой суммой индивидов, а обладающим собственными закономерностями, и конкретным человеком. Личность стремится к свободе, которая дала бы ей возможность беспрепятственно осуществлять свои собственные интересы. Общество же требует, чтобы его члены свои личные интересы соотносили не с личными вкусами, а с нормами, установленными общественным целям. Эти антагонизмы и противоречия снижаются созданием "общественных идеалов", по которым человечество так или иначе реконструирует свою жизнь.

Несмотря на конкретное многообразие общественных идеалов, их суть - едина, считал Хвостов, и заключается в понятии "социальной справедливости", т.е. гармоническом примирении личной свободы и благосостояния с благосостоянием общества в целом. Пока еще нигде этот идеал не был достигнут в полной мере, для этого необходимо длительное воспитание людей в духе идеала и создание справедливых социальных организаций. И то и другое достижимо "воспитанием и реформами", которые должны быть основаны на данных социологии и социальной психологии. В этом правильная сторона мечтаний О. Конта об идеальном обществе под управлением ученых.

Впрочем, Хвостов полагал, что ученые, по свойствам своей психики редко годятся на роли практических политиков: здравая идея здесь заключается в научной основе социального реформирования. Заключает эту тему он словами: "В общественной жизни чудеса так же невозможны, как и в физико-химическом мире. Как там недостаточно просто повеления или заключения, чтобы наступило то, чего мы хотим, так и здесь требуется прежде всего знание и умение, чтобы наши реформаторские замыслы успешно осуществлялись" . В свете этих требований он предлагал обратить особое внимание на развитие социологии, считая главной слабостью современной социологии то, что она не располагает для своих обобщений достаточным фактическим фундаментом, предсказывая преодоление этой слабости развитием эмпирической ориентации социологии в ближайшие годы . Здесь, как нигде в других частях концепции Хвостова, здесь обнаруживается тесная связь его социологических постулатов и политических воззрений. И хотя Хвостов понятие "прогресс" не считал научным, в политическом смысле он причислял себя к прогрессистам. Как и большинство либеральных русских профессоров, он симпатизировал "умеренному буржуазному демократизму".

Сразу после подавления Московского вооруженного восстания Хвостов сочувственно цитирует слова А. Бебеля о "бесполезности" вооруженного выступления трудящихся масс против мощного современного государства, хотя и допускает возможность "взрыва" из-за неразумной политики властей. Но и сам этот взрыв он считал делом неразумным, испытывал откровенный страх перед "политически неорганизованной массой" восставших. Во время Октябрьской революции многое в ней Хвостов объяснял только игрой инстинктов, темных страстей, желаний толпы, иррациональной психологией масс. Позднее это мнение постоянно учитывал П. Сорокин, занимаясь проблемами революций.

В отличие от революции реформа как носитель социальных преобразований построена на сознательной, рациональной основе, на учете общественного мнения, идеалов, новых идей и других элементов и комбинаций "психической связи, на которой в конце концов зиждется каждое социальное единство... каждое государство" 183. С, 201.

Хвостов не принял социалистической революции, но и не выступил против нее открыто, как его товарищи по Московскому психологическому обществу (П. Б. Струве, Е. Н. Трубецкой и другие).

В лице Хвостова русское неокантианство от критики позитивизма и обоснования антинатуралистического методологического стиля социальной науки перешло к выяснению содержательных возможностей нового понимания социологии, формально расширяя круг социальных проблем и фактическую базу ее обобщений. Он строил свои схемы в духе того, что сейчас называют социологией культуры (хотя никогда сам не определял ее так), настойчиво указывая на принципиальную важность ценностей в детерминации человеческого поведения. Сама по себе эта точка зрения стала общепризнанной в современной социологии и социальной психологии. Но тот способ, которым Хвостов обосновал роль культуры и ценностей в общественной жизни, заставлял объяснять последнюю чаще всего в терминах индивидуальной мотивации (хотя он выступал против этого) и был, следовательно, одним из моментов дальнейшей субъективизации социологии. И все же она оказала влияние на русских социологов. Так, например, П. Сорокин в конце 30-х годов, находясь уже в США, приступил к созданию своей знаменитой "интегральной социологии", синтезирующей позитивизм и антипозитивизм, явно под влиянием Хвостова.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

МАРКСИСТСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ:

Похожая информация.

Вениамин Михайлович Хвостов (29 февраля 1868-5 февраля 1920) - российский философ неокантианской ориентации, специалист по римскому праву, а в последнее десятилетие жизни - социолог, последователь Э. Дюркгейма и Г. Зиммеля.

Родился в г. Керчь, окончил юридический факультет Московского университета (1889), где стал преподавателем, а с 1899 г. - профессором. В 1911 г. вместе с группой профессоров покинул Московский университет, преподавал на Высших женских курсах, был сопредседателем Московского психологического общества, в 1910 г.принял участие в организации научного института с отделением «социальной психологии», однако этот проект из-за начала войны в то время так и не был реализован. Обладая разносторонними интересами, В. М. Хвостов работал над вопросами философии истории, методологии обществоведения, этики, психологии, социологии.

Принадлежа по своим взглядам к левым либералам, конституционалистам, к революции как форме разрешения социальных противоречий В. М. Хвостов относился отрицательно. В 1917 г. сделал попытку создания в Москве первого в России научного института социологического профиля - Института социальной психологии, ставшего в 1918-20 гг. центром интеллектуального общения философов и обществоведов, включая П. Сорокина, Н. Бердяева, Б. Кистяковского, Р. Виппера, И. Покровского и других крупнейших мыслителей этого времени. В состоянии глубокой депрессии, вызванной разрухой эпохи «военного коммунизма», в феврале 1920 г. покончил жизнь самоубийством (повесился). П. Сорокин, относившийся к В. М. Хвостову как к своему учителю, считал эту смерть тяжелой утратой отечественной социологии.

В. М. Хвостов - старший брат известного историка античности М. М. Хвостова.

Основные работы

• Природа человеческого общества //Научное слово. 1903. № 9;
• Женщина накануне новой эпохи. М.: П. Д. Путилова. 1905;
• Общественное мнение и политические партии. М.: Т-во И. Д. Сытина. 1909;
• Этюды по современной этике. М.: Т-во И. Д. Сытина. 1908;
• Предмет и метод социологии //Вопросы философии и психологии. 1909. кн. 99;
• Социальный организм //Вопросы философии и психологии. 1909. кн. 100;
• Науки об общем и науки об индивидуальном //Вопросы философии и психологии. 1910, кн. 103;
• Теория исторического процесса. М.: Тип. О. Л. Сомовой. 1910;
• Нравственная личность и общество. Очерки по этике и социологии. М.: Н. Н. Клочков. 1911;
• Этика человеческого достоинства. Критика оптимизма и пессимизма. М., 1912;
• Женщина и человеческое достоинство. М.: Изд. Ломана и Плетнева. 1914;
• Теория исторического процесса. М., 1914;
• Классификация наук и место социологии в системе научного знания. //Вопросы философии и психологии. 1917. кн. 139-140;
• Социология. Исторический очерк учений об обществе. М.: Москов. Научн. Ин-т, Т.1;
• Социальная связь. //Вопросы философии и психологии. 1918. кн. 141-142;
• Психология кооператива.//Вестник промысловой кооперации. 1919. № 1;
• Основы социологии. Учение о закономерности общественных процессов. М.: 5-я гос.тип., 1920.

Литература

• Голосенко И. А. Хвостов Вениамин Михайлович. Галерея отечественных мыслителей . Факультет социологии СПБГУ.

Введение
§ 1. Государство, право, общество. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .1
I. Общая теория права. II. Общество. Виды общественных союзов
§ 2. Социальная природа человека. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6
I. Определение Аристотеля. II. Выгоды общежития. III. Развитие общежития
Государство
Отдел I. Общее учение о государстве
Глава I. Существо государства
§ 3. Определение государства. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .11
I Основные элементы. II. Верховная власть и ее свойства. Суверенитет и союзное
государство. III. Территория. IV. Население. V. Общее определение
§ 4. Функции верховной власти. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 19
I. Единство верховной власти. II. Три важнейшие функции. III. Учение о
разделении властей
§ 5. Местное и центральное управление. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 23
I. Государства централизованные и децентрализованные. II. Децентрализация
бюрократическая и основанная на самоуправлении
§ 6. Классификация государств. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 26
I. Государство как волевая организация. II. Основание классификации. Высший
орган государства. Виды государств
Глава II. Происхождение и цель государства
§ 7. Происхождение государства. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .34
I. Механическая и органическая теория. Закон гетерогонии целей. II Фактический
характер возникновения государства. III. Состояние, предшествующее
государству
§ 8. Цель государства. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 43
I. Значение вопроса. II. Теории правового и полицейского государства
III. Относительная теория
Отдел II. Общее учение о праве
Глава I. Право, нравы и мораль
§ 9. Нормы человеческого общежития. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .48
I. Социальный организм. II. Общественная эволюция. III. Свобода воли
IV. Высшая справедливость и этический идеал. V. Основные влечения человека и
чувство справедливости. VI. Причины, затрудняющие осуществление справедливости
§ 10. Деловой оборот. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .60
I. Принцип вознаграждения за труд и его значение. II. Меновой договор и
товарищество. III. Возникновение экономической организации общества
§ 11. Право. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 65
I. Необходимость юридических норм. II. Принудительность права. Отношение права
и государства. III. Гарантия публичного права. IV. Международное право
V. Естественное право
§ 12. Нравы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 77
I. Конвенциональные и принудительные нормы. II. Санкция нравов и их значение
III. Систематика нравов
§ 13. Мораль. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .86
I. Отличие морали от права и нравов. II. Моральная и юридическая оценка
III. Возникновение различия права, нравов и морали
Глава II. Происхождение, разделение и применение права
§ 14. Частное и публичное право. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96
I. Интерес. II. Частные и публичные интересы. III. Различие в характере
частного и публичного права. IV. Смешанные типы отношений. V. Внешний признак
различия
§ 15. Дальнейшие подразделения публичного и частного права. . . . . . . . . 105
I. Области публичного права. II. Гражданское и торговое право
§ 16. Происхождение права. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .108
I. Школа естественного права. II. Германская историческая школа и ее
недостатки. II. Связь права с народным хозяйством, развитием идей и чувств
III. Источники права
§ 17. Обычай. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 115
I. Определение. II. Образование обычаев. III. Значение юристов при
возникновении обычаев. IV. Признаки юридического обычая. V. Констатирование
обычаев на суде
§ 18. Закон. Его отношение к обычаю. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .122
I. Определение. Закон и словесное повеление. II. Преимущества закона над
обычаем. Роль обычая рядом с законом. III. Область применения обычаев в
России
§ 19. Порядок издания законов. Их виды. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 129
I. Порядок издания законов; отдельные моменты. II. Формы законов в России
III. Законы основные и обыкновенные; общие и особенные
§ 20. Собрания законов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 135
I. Инкорпорация и кодификация. Значение собраний законов. II. Собрания законов
в России. Система Свода. Порядок издания. III. Узаконения, не вошедшие в Свод
Законов
§ 21. Автономия. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .143
I. Ее необходимость. II. Ее границы
§ 22. Деятельность юристов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145
I. История права, догма права, политика права. II. Практическое значение
положений, выработанных юристами. Господствующее мнение. Прецедент
III. Приемы юридической работы
§ 23. Толкование. Аналогия. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 151
I. Важность этих операций. Критика. II. Толкование. Его виды и средства
III. Результаты толкования. IV. Аналогия
§ 24. Построение системы права. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 159
I. Анализ норм права. Общие принципы. Юридическая конструкция. Система права
II. Значение приведения права в систему
§ 25. Виды юридических норм. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .163
I. Общее и местное право. Общее и сингулярное право. II. Нормы принудительные,
уполномочивающие и диспозитивные
§ 26. Действие норм права в границах времени. . . . . . . . . . . . . . . . 168
I. Начальный и предельный момент. II. Обратная сила закона
§ 27. Действие норм права в границах места. . . . . . . . . . . . . . . . . 171
I. Территориальный принцип. Принцип исключительности и личный. II. Частное
международное право
Глава III. Право в субъективном смысле
§ 28. Юридическое отношение. Юридический институт. Субъективное право. . . .175
I. Юридическое отношение. Юридический институт. II. Субъективное право
Юридические свойства субъектов (правоспособность и дееспособность)
III. Субъект права. Лицо физическое и юридическое. IV. Бессубъектные права
§ 29. Юридическая обязанность. Права и обязанности со многими субъектами. . 181
I. Юридическая обязанность. Субъект обязанности. II. Право и обязанность
III. Перемена и множество субъектов
§ 30. Публичные и гражданские субъективные права. Элементы субъективного
права. Права абсолютные и релятивные. Классификация гражданских прав по их
объекту. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .183
I. Публичные и гражданские права. II. Элементы субъективного права. III
Права абсолютные и относительные. IV. Права на собственную личность субъекта;
вещные права; обязательственные права; семейные права; наследственные права;
право на продукты духовного творчества
Глава IV. Нарушение и защита права
§ 31. Понятие правонарушения. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 192
I. Правонарушение и его последствия. Судебная и полицейская деятельность
государства. II. Неправда уголовная и гражданская. Умышленное, неосторожное
и случайное деяние. III. Гражданские последствия правонарушения. Уголовное
преступление. Оконченное преступление, покушение, приготовление. Наказание и
его цели. IV. Административная неправда
§ 32. Судебная деятельность государства. . . . . . . . . . . . . . . . . . .200
I. Гражданский суд. Судопроизводство по спорным делам. Диспозитивный принцип
Гарантии правильного суда. Апелляция и кассация. Судопроизводство
охранительное. II. Уголовный суд. Его особенности. Суд присяжных
III. Административная юстиция