Для большинства людей полноценный доступ к закрыт. Некоторых ученых и творческих личностей после многодневных размышлений «накрывает» озарение, и из-за этого оно воспринимается как шанс, выпадающий далеко не каждому…

Такое положение вещей объясняется трудностью частоты мыслительной на нереализованные сектора пространства. А ведь именно там и упрятаны все загадки мира.

Надежного метода настройки на нужные сектора пока не придумано. Обычно подсознание случайно «нащупывает» тот или иной сектор, пытаясь затем поступившую информацию передать разуму.

Поскольку подсознание не способно давать символьные интерпретации, остается надеяться лишь на способности мозга. Если тому удастся разгадать суть информации, все сложится в единую картинку и человека настигнет озарение.

Подлинным пониманием механизмов работы подсознания не располагает никто. Это не должно останавливать нас на пути извлечения выгод от практического применения идей трансерфинга.

Как только ум научится понимать все, что ему хочет донести подсознание, люди получат возможность напрямую черпать данные из поля информации.

За миллионы лет человека этого не случилось. Разум не умеет и не собирается учиться слушать голос . Все внимание нашего ума сосредоточено на внутренних переживаниях и непрестанной болтовне.

Разум привык оперировать , словами, схемами, символами, терминами, понятиями. Любую входящую информацию он тут же пытается классифицировать, сортировать, обозначать.

Фото 1. Устранение барьеров между разумом и подсознанием открывает безграничные возможности для развития человека

Змеи опасны, солнце греет, лед холодный – для всего на свете есть оценка или характеристика.

Падающие на голову информационные сообщения из нереализованных секторов воспринимаются разумом нечто запредельное, трансцендентное, не поддающееся пониманию.

Если все же удастся объяснить непознанное явление с помощью существующего понятийного аппарата, ученые заявляют об открытии.

Сложности обозначения принципиально новых знаний известны давно. Попробуйте-ка с помощью слов объяснить, что такое музыка, человеку, никогда до этого ее не слышавшего.

Или расскажите трехлетнему ребенку, что собой представляет «красный карандаш». Что значит «красный»? И что такое цвет? А что такое свойство предмета? Всякий раз ребенок будет задавать новые и новые вопросы, на которые подыскать ответы будет все сложнее и сложнее…

Душе же незачем искать дурацкие обозначения. Для нее «красный карандаш» — это цельный объект, который воспринимается полностью, сразу, целиком. Она его чувствует.

Душа не может объяснить разуму, что такое «красный карандаш» (и уж тем более – что происходит в нереализованных секторах), и в этом причина их вечного разлада.

Важнейшее свойство обыденного ума — бесконечный внутренний диалог, заглушающий еле различимый голос души. Подавляющая часть информации, поступающей из подсознания, теряется, оставаясь незамеченной и невостребованной разумом.

В редкие минуты шаткого затишья (в моменты пробуждения или перед погружением в глубокий сон) сквозь сознание пробиваются ростки интуитивных знаний и чувств.

Возникающие смутные предчувствия называют внутренним голосом или шелестом утренних звезд. Это состояние тишины, отсутствия слов и мыслей, неясных предчувствий, безграничного покоя.

Именно в таком состоянии проявляет себя интуиция и человек обретает доступ к абсолютным знаниям, не требующим доказательств или объяснений.

Заставить ум заткнуться хоть на время сложно, но возможно. Кому это по силам, обретут ключ к интуитивным знаниям. В этом помогут медитация, созерцание пустоты, позволяющие остановить течение мыслей и настроиться на частоту внутреннего голоса.

Первый шаг на долгом пути к нереализованным секторам заключается в обретении способности прислушиваться к душевному в моменты принятия важных решений.

Ежедневно незаметно для себя люди принимают десятки и сотни решений. От характера этих решений напрямую зависит качество их жизни.

Мысли и поступки заставляют реализовываться конкретные сектора . Имеющая доступ к полю информации душа способна предвидеть приближение нереализованных секторов.

Душе доподлинно известно, чего ждать от таких секторов: хорошего или плохого. На уровне мыслительной деятельности эти ожидания трансформируются в душевный комфорт или дискомфорт.

Разум редко прислушивается к предупреждениям души из-за непрестанной озабоченности в угоду «утрамбовкой» проблем и сосредоточенности на себе.

Выверенные логические конструкции не всегда приводят к нужным результатам. В этом смысле душа, доверяясь чувствам, а не раздумьям, находится в более выигрышном положении. Она точно избавлена от глупых ошибок.

Когда изменить уже ничего нельзя, на тех, кто привык полагаться лишь на силу ума, наваливается запоздалое прозрение.

Чтобы принимать верные решения, получить доступ к интуитивным знаниям и вовремя различать тихий шепот души, достаточно перед каждым важным действием обращать внимание на состояние душевного комфорта. Люди забывают об этом в нужную минуту.

Сначала проиграть в уме одну вариацию решения. Затем вспомнить и направить внимание на чувства. Есть ли какие опасения, вызывает ли что-то душевный дискомфорт или неприятные предчувствия? Открыто спросить себя, хорошо мне или плохо?

Точно так же поступить с другим вариантом решения. Описанная практика позволит гораздо глубже ощутить суть проблемы и последствия предлагаемых решений.

Когда разница в ощущениях очевидна, предпочтение следует отдавать решениям, касательно которых душа чувствует себя комфортно.

Если границы ощущений трудно различимы, для окончательной калибровки решения можно подключать разум либо попробовать переформулировать проблему.

Ясно различимые ощущения «мне хорошо» и «мне плохо» — верный признак способности слышать внутренний голос. Без нее найти безопасный путь к нереализованным секторам не получится.

Видео об интуитивном знании с позиций трансерфинга:

Внутренний, духовный мир является источником беспредельного
вдохновения и безграничной красоты и радости.
С.Н.Рерих

Не нужно принимать индивидуальный метод как нечто ненаучное;
наоборот, он даёт накопление для углубления формулы.
Живая Этика. Сердце

Когда мы рассматриваем какое-либо единичное явление (отдельные факты) и индуктивным методом мышления начинаем их обобщать, переходя к особенному (их первичной систематизации), то логика последовательно ведёт нас к пониманию причин явлений. На этом пути устанавливаются необходимые для изучаемого явления факторы, как, например, нагрев для начала химической реакции или наличие кислорода для процесса горения. Или, как в случае с созданием квантового генератора, во-первых, необходимо иметь среду с отрицательным коэффициентом поглощения, во-вторых, требуется обеспечить обратную связь, то есть подать на вход усилителя часть выходного сигнала с тем, чтобы обеспечить непрерывное нарастание сигнала вплоть до насыщения системы.
Индуктивное мышление, кроме того что помогает определить ещё и факторы, при отсутствии которых явление не происходит, также даёт методические возможности для обнаружения сопутствующих явлению изменений, как, например, в случае получения первого закона Р.Бойля. Но когда мы пытаемся перейти от особенного к всеобщему, на пути индуктивного мышления могут возникнуть неожиданные сложности, преодолеть которые с помощью формальной логики не удается. Тогда у некоторых одарённых людей возможны внелогические, эвристические переходы, скачки в иную, чаще всего неконтролируемую область сознания, где появляется обретённое интуицией решение, осознаваемое потом уже на другом витке мышления. Потенциально этой способностью обладают все.
«Каждое человеческое существо рождается с зачатками внутреннего чувства, называемого интуицией , которое может быть развито в то, что знают в Шотландии как “второе зрение”. И все великие философы, которые, подобно Плотину, Порфирию и Ямвлиху пользовались этой способностью, учили этой доктрине.
“В человеческом сознании существует способность”, ― пишет Ямвлих, ― “которая превышает всё рождённое и зачатое. Чрез неё мы в состоянии соединиться с превосходящими нас высшими разумами, перенестись за пределы этого мира и участвовать в более высокой жизни с её особыми небесными силами”.
Если бы не было внутреннего прозрения или интуиции, то у евреев не было бы их Библии, и у христиан не было бы Иисуса. То, что Моисей и Иисус дали миру, то были плоды их интуиции или озарения. То, как после их смерти старейшины и учителя позволили миру понимать их учения, то было догматическим искажением и очень часто ― кощунством» .
В книге выдающегося математика Жака Адамара «Исследование психологии процесса изобретения в области математики» приведено много примеров интуитивных прозрений в науке и размышлений о природе интуиции и её соотношения с логикой, о многих уровнях (слоях) сознания, в которых происходят процессы научного творчества, даны разные, иногда противоречивые позиции известных учёных о возможности мыслить без слов или мыслить образами и символами. Отметим приводимое Ж.Адамаром описание процесса почти мгновенных сложных вычислений или расчетов, необычной способностью к которым обладают некоторые люди: «Может быть, самым искренним свидетельством этого является письмо, адресованное вычислителем Ферролем Мёбиусу: “Когда мне ставили трудный вопрос, то ответ на него появлялся немедленно, так что я сначала даже не знал, каким образом он получен. Исходя из результата, я затем искал метод, с помощью которого можно его получить. Любопытно, что эти интуитивные представления ни разу не привели к ошибке и развивались по мере надобности. Даже теперь у меня часто бывает ощущение, что кто-то, стоящий рядом со мной, нашептывает мне способ найти желаемый результат, и притом способ, который до меня использовали очень немногие и который я бы никогда не открыл, если бы искал сам. Часто, особенно когда я один, мне кажется, что я нахожусь в другом мире. Числовые идеи кажутся мне живыми. Проблемы самых разных жанров неожиданно предстают перед моими глазами со своими ответами”. Надо добавить, ― пишет Ж.Адамар, ― что Ферроль увлекался не только числовыми вычислениями, но также, и даже в ещё большей мере, вычислениями алгебраическими. Это тем более удивительно, что и в этом случае он доводил расчеты до их эффективного завершения бессознательным образом» .
Размышляя над многочисленными примерами проблесков и вспышек интуиции у великих и знаменитых учёных, Ж.Адамар приходит к выводу, что умственная работа над открытием происходит в сотрудничестве с бессознательным, в котором после предварительной сознательной работы и происходит озарение. О такой вспышке А.Пуанкаре говорил, что она сравнима «с более или менее беспорядочным выбросом атомов, и что конкретные представления обычно используются умом для фиксации комбинаций и их синтеза» [цит. по: 16, с. 106]. Так же, как Вернадский, Эйнштейн и Тесла, Адамар считал, что чисто логических открытий не существует и бессознательное (или, лучше, сверхсознательное) становится новым отправным пунктом логических размышлений. Причем зона возникновения интуитивных озарений может быть настолько глубока, что, в отличие от дискурсивного мышления, работа мысли не осознается и способ, каким пришел учёный к решению, не оставляет следа, как в случае открытий знаменитого французского математика Ш.Эрмита. Или, наоборот, интуитивные идеи, прорастающие из сфер бессознательных, потом осознаются, и кажется, что к ним пришли путем логических рассуждений, как в случае математических озарений А.Пуанкаре. Ж.Адамар, сам обладавший незаурядной интуицией, приводит слова выдающегося немецкого физика и математика К.Ф.Гаусса, который многие годы пытался доказать теорему из области теории чисел: «Наконец, два дня назад я добился успеха, но не благодаря моим величайшим усилиям, а благодаря Богу. Как при вспышке молнии, проблема внезапно оказалась решённой. Я не могу сказать сам, какова природа путеводной нити, которая соединила то, что я уже знал, с тем, что принесло мне успех. Излишне говорить, что то, что произошло при моем резком пробуждении, было совершенно аналогичным и является типичным, так как решение, которое я получил: 1) не имело никакого отношения к моим предшествующим попыткам, следовательно, не было вызвано моей предшествующей сознательной работой; 2) пришло так быстро, что не потребовалось никакой затраты времени на размышление» [цит. по: 16, с. 19]. Анализируя родственность природы открытий у Гаусса, Гельмгольца, Пуанкаре, Оствальда, исследователи склонны называть подобные интуитивные догадки «озарением», а предшествующий им период, когда кажется, что волнующая тема уже забыта и отложена, «инкубацией». Любопытно, что в вышеприведенном интервью Н.Тесла говорит об очень похожем процессе, протекающем в его сознании, а период созревания идеи также называет «инкубационным». Иногда открытия посещают учёного во сне (Д.И.Менделеев, Ф.А.Кекуле) или застигают врасплох при самых неожиданных обстоятельствах.
В 1920 г. в Крыму во время тифозной горячки, находясь на грани жизни и смерти, В.И.Вернадский пережил необычное состояние, когда в видении перед ним пронеслась его будущая жизнь: «Мне хочется записать странное состояние, пережитое мной во время болезни. В мечтах и фантазиях, в мыслях и образах мне интенсивно пришлось коснуться многих глубочайших вопросов жизни и пережить как бы картину моей будущей жизни до смерти. Это не был вещий сон, т.к. я не спал ― не терял сознания окружающего. Это было интенсивное переживание мыслью и духом чего-то чуждого окружающему, далекого от происходящего. Это было до такой степени интенсивно и так ярко, что я совершенно не помню своей болезни и выношу из своего лежания красивые образы и создания моей мысли, счастливые переживания научного вдохновения» . В этом видении ему открывался путь научного подвига ― создание новых направлений в науке, организация международного института, лабораторий, в этом состоянии он выбирал приборы для анализов и продумывал методику опытов. Он словно наяву переживал встречи, делал научные доклады, ощущал запахи моря и шум ветра. Позже, уже в Киеве, он запишет в дневнике главное из пережитого впечатления: «Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое я создаю, и что это есть моё призвание, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь ― как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности. Я почувствовал в себе демона Сократа . Сейчас я сознаю, что это учение может оказать такое же влияние, как книга Дарвина, и в таком случае я, нисколько не меняясь в своей сущности, попадаю в первые ряды мировых учёных» . Весь предыдущий путь учёного обрел качественно иной, высокий смысл, открывающий возможность создания нового учения о биосфере и ноосфере и постижения космичности жизни и эволюции живого вещества. Многое из этого видения потом реализовалось. Как позже отмечал сам В.И.Вернадский, и это подтверждали его близкие, своему спасению во время тяжелой болезни в Крыму он обязан интенсивной работе мысли.
Способности к подобным интуитивным озарениям зависят скорее от степени творческой одаренности и богатства индивидуальности, чем от специфики решаемой проблемы. Имеются описания озарений не только учёных, но и поэтов (А.Ламартин, П.Валери, В.Гёте), музыкантов… Формирование целостного образа научной теории, поэтического или музыкального произведения сродни работе невидимого внутреннего скульптора, который вынашивает идею, добывает глину или другой материал, облекает его в форму, совершенствует детали и придаёт всему творению гармоничную красоту и вдохновенную возвышенность.
Вот как описывает этот процесс В.Моцарт: «Когда я чувствую себя хорошо и нахожусь в хорошем расположении духа, или же путешествую в экипаже, или прогуливаюсь после хорошего завтрака, или ночью, когда я не могу заснуть, ― мысли приходят ко мне толпой и с необыкновенной легкостью. Откуда и как приходят они? Я ничего об этом не знаю. Те, которые мне нравятся, я держу в памяти, напеваю; по крайней мере, так мне говорят другие. После того, как я выбрал одну мелодию, к ней вскоре присоединяется, в соответствии с требованиями общей композиции, контрапункта и оркестровки, вторая, и все эти куски образуют “сырое тесто”. Моя душа тогда воспламеняется, во всяком случае, если что-нибудь мне не мешает. Произведение растёт, я слышу его всё более и более отчетливо, и сочинение завершается в моей голове, каким бы оно ни было длинным. Затем я его охватываю единым взором, как хорошую картину или красивого мальчика, я слышу его в своём воображении не последовательно, с деталями всех партий, как это должно зазвучать позже, но всё целиком в ансамбле. Если же при этом в процессе моей работы мои произведения принимают ту форму или манеру, которые характеризуют Моцарта и не похожи ни на чьи другие, то клянусь, это происходит по той же причине, что, например, мой большой и крючковатый нос является моим, носом Моцарта, а не какого-нибудь другого лица; я не ищу оригинальности и сильно бы затруднился определить свою манеру. Совершенно естественно, что люди, имеющие различную внешность, оказываются отличными друг от друга внутренне так же, как и внешне» [цит. по: 16, с. 21].
В кладовых сознания происходит работа в иных сферах бытия, где изменяются привычные пространственно-временные отношения, и скорости целостного восприятия и творчества могут возрастать стремительно. Так, например, другой великий музыкант Николо Паганини однажды, уже выйдя на сцену переполненного зала, отменил своё выступление, как выяснилось, из-за того, что только что за долю секунды он уже сыграл весь скрипичный концерт внутри себя, а вовне он повторяться не мог.
Наш внутренний мир содержит грандиозные возможности для творчества и неисчерпаемые источники знаний, нужно, совершенствуясь, учиться открывать врата и находить пути для их обретения. Интуиция ― один из этих возвышенных путей работы сознания, ибо она является знанием души. Кроме интуиции, качествами рождающегося шестого чувства являются: координация, воображение, сострадание, воля, апперцепция Апперцепция (от лат. аd ― к и perceptio ― воспринимаю) ― влияние на восприятие предметов окружающего мира предшествующего опыта и установок индивида. Термин «апперцепция» был введен Г.Лейбницем, который развил перцепцию как смутную презентацию какого-либо содержания и апперцепцию как ясное и отчётливое, осознанное видение душой этого содержания. В гештальтпсихологии апперцепция трактовалась как структурная целостность восприятия. . Над ними стоит знание духа ― высшее синтетическое чувство, дающее возможность войти во врата царства духа. То, что интуиция и другие высшие чувства открывают внутри, интеллект может проверить и доказать вовне. Отличие интеллекта от интуиции в том, что энергетически интеллект связан с центрами головы человека, а обитель интуиции ― сердце. Интуиция проявляется созвучием центров, и, как огненное качество духа, она связывает внутренние и внешние миры, ведь и сознание творит в трёх мирах. Эволюционно это качество будет всё более развиваться у человечества будущего, но для этого нужны незаурядные усилия и утончённый подход, оберегающий гармонию настроя: «Урусвати знает, ― сказано в Живой Этике, ― что понятие интуиции подвергается злотолкованию. Даже те, кто признает её, не относятся к ней бережно. Предполагается, что нечто вдохновляет некоторых людей и никакого с их стороны не требуется участия. Нечто валится с неба и делает людей прозорливыми. Никто не подумает, какие накопления должны быть у этих людей и какие напряжения они должны испытывать.
Не нужно повторять для вас, какие тончайшие связи междупространственные существуют, но вам придется часто предупреждать людей о бережности к интуиции. Никто не представляет себе, как мало число людей, у которых уже развито это качество. При этом, оно может быть направлено лишь частично к некоторым областям» .

Правильно указали на те тонкие физические явления,
которые утверждают сущность невидимых и огненных
энергий и которые должны разбудить и расширить сознание
человечества. Именно, тонкое сознание Космоса открывает
каждую новую ступень. Неуловимое сегодня будет слышимо
в будущем, и будет зрим Тонкий Мир. Когда дух и сердце
преисполнятся устремления, когда человечество примет
закон существования миров , тогда можно
будет начать расширять сознание. Сам человек объединяет
Миры своим сознанием. Так на смену узкого горизонта идёт
великое время.
Живая Этика. Мир Огненный

Более полувека появляются исследования, в которых авторы ищут разные подходы для осмысления попытки Эйнштейна взять реванш в споре с Бором, выразившейся в публикации в 1935 году статьи (в соавторстве с Розеном и Подольским), в которой содержалась критика копенгагенской интерпретации и в которой авторы обосновывают то, что квантовая механика, включающая принцип неопределённости, не может быть полной теорией. Выводы авторов статьи, описывающей мысленный эксперимент с измерением координаты и импульса квантовых объектов, были весьма парадоксальны (о парадоксе ЭПР, так называемой квантовой нелокальности, см. ) и породили ряд следствий, вынуждающих пересмотреть понятие реальности в квантовой физике, отличающееся от его классического определения. Интересен тот факт, что следствия парадокса ЭПР приводят к необходимости учитывать сознание наблюдателя при анализе квантового измерения и открывают путь к построению «квантовой теории сознания». Быть может, Эйнштейн и рассчитывал на такое развитие теории в споре с Бором.
В 1957 году Хью Эверетт выдвинул многомирную концепцию квантовой механики (или, как её называл Х.Эверетт, интерпретацию, основанную на относительном состоянии), альтернативную копенгагенской интерпретации, в которой предлагал отказаться от редукции квантовой системы в момент измерения . Но тогда встаёт вопрос, почему наблюдатель всегда видит только одну альтернативу. Теория Эверетта утверждает, что все возможные исходы квантового взаимодействия реализуются, но каждый из них проявляется в своей вселенной, совокупность которых и составляет физический Мультиверсум. Это допускает существование многих (и даже бесконечного числа) классических реальностей, или миров. Ветвящаяся многомирная вселенная Эверетта даёт возможность реализации всех потенциальных состояний объекта. В последнее время большинство специалистов приняли эту концепцию.
Особый интерес представляет «расширенная концепция Эверетта», которую развил М.Б.Менский. Он предложил «гипотезу отождествления», согласно которой «способность человека (и любого живого существа), называемая сознанием, ― это то же самое явление, которое в квантовой теории измерений называется редукцией состояния или селекцией альтернативы, а в концепции Эверетта фигурирует как разделение единого квантового мира на классические альтернативы» . Как отмечает М.Б.Менский, его гипотеза связана с имеющимися интерпретациями Эверетта, в которых говорится о «многих разумах» (many minds). Сознание, согласно гипотезе М.Б.Менского, выбирает один из альтернативных миров. Наш классический привычный мир становится составляющим фундаментального квантового мира: «Представление о том, что лишь один, выбранный сознанием, мир реален, ― это лишь иллюзия, возникающая в сознании» . Таким образом, и наш физический классический мир с позиций квантового мира можно считать иллюзорным, что совпадает с философскими представлениями адвайта­веданты и ряда других восточных философий. Более того, в квантовом мире нет направленного времени, и прошлое, настоящее и будущее едины. Разделение альтернатив, отождествляемое с сознанием в квантовой механике, позволяет Е.Б.Менскому утверждать: «Сознание оказывается общей частью квантовой физики и психологии , а тем самым ― общей частью естественнонаучной и гуманитарной сфер» .
Это согласуется и с мнением лауреата Нобелевской премии по физике Е.Вигнера о том, что граница между множеством возможных состояний объекта и результатом наблюдения лежит в области сознания, и более того, сознание может действенно влиять на этот результат. Значит, от того, каким будет сознание, зависит и влияние.
Такой подход открывает новые возможности для доказательства онтологичности психических процессов, изучения свойств психической энергии и постижения реальности мысли, но для этого, как утверждает Живая Этика, нужно понять, что «психология как наука должна быть реальна, как и биология, и являть сведения о надземном мире. Большая ошибка, что психология была представлена как нечто отвлечённое; она есть продолжение физиологии, ― так нужно познавать все стадии природы.
Но почему учёные предлагали психологию как нечто отвлеченное? Причина проста, они не знали надземного мира. Для них мир надземный был сказкою невежественных поселян. Между тем большой вопрос, кто в этом случае оказывался невеждою» .
Развитое, утончённое сознание, согласно Живой Этике, действует в трёх мирах, очищенное, расширенное и одухотворённое сознание способно переноситься в Мир Огненный и соединять миры, ведь «“Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат”, ― новое понимание реальности пространства невидимого уже есть шаг к действительности. Мы не можем гордиться познанием, пока не врастёт в сознание наше Мир Невидимый» .
Маловероятное с позиций квантовой механики событие сознание может сделать наблюдаемым, и происходящее будет восприниматься как чудо. При анализе новых научных подходов к обоснованию процессов, имеющих место в квантовом мире, следует отметить определённые аналогии с явлениями, в которых изменяются состояния сознания, в том числе с состояниями озарений и интуитивных решений и с условиями их реализации, описанными нами выше. На это же обращает внимание и М.Б.Менский, объясняющий свидетельства великих учёных о полученных ими в результате озарений решениях тем, что сознание в такие моменты выходит из своего обычного состояния, соответствующего определённой эвереттовской реальности, в квантовый мир, охватывающий всё состояние, и здесь на «границе сознания» происходит научное открытие. Исходя из этого предположения, он даёт практические рекомендации о полезности после продолжительной работы над проблемой на время «отключить» сознание, переориентировав его на что-то другое, при этом работа будет продолжаться, «но уже на уровне подсознания (или сверхсознания), что и требуется для “открытия”, т.е. для проявления качественно новых соображений по этой проблеме» .
В своей работе М.Б.Менский также говорит о необыкновенных явлениях, считающихся ненаучными и недостоверными, и призывает учёных не отмахиваться от того, что «существует тысячелетия и представляет, быть может, наиболее устойчивое явление в сфере духовной жизни человека. Скорее всего, такая устойчивость указывает на то, что все эти ненаучные направления опираются на нечто реально существующее, хотя для более сильного эмоционального воздействия реально существующее часто облекается в них в сказочную форму. С этой точки зрения интересны восточные философии, которые прямо призывают человека работать с собственным сознанием. Наиболее интересным в этом плане нам представляется дзен-буддизм и близкие к нему направления» .
Таким образом, гипотеза физика согласуется с многовековым опытом духовных достижений. Важно отметить, что управление наиболее утончёнными качествами сознания, которые связаны с овладением психической энергией (а именно её деятельностью можно объяснить подобные явления), даётся очищенному и просветлённому сознанию человека, обладающего большими духовными накоплениями, достигаемыми подвижническим трудом.
Как и в экспериментах, связанных с исследованием психической энергии (дистанционные взаимодействия, регистрация и генерация тонких составляющих полей и излучений живых организмов, которые не поддаются известным традиционным методам измерений электромагнитных полей, психоскопия и т.п.), в квантовой физике, согласно представлениям современных учёных, её развивающих, для правильной организации эксперимента назрела необходимость в пересмотре классической методологии.
Расширенная концепция Эверетта, предложенная М.Б.Менским, в отличие от теории самого Эверетта, даёт возможность осуществить её проверку. Но эта проверка, как справедливо утверждает М.Б.Менский, «была бы в данном случае совершенно необычной и не вписывалась бы в рамки принятой методологии физики», ибо она «предполагает наблюдение за индивидуальным сознанием». Но даже если такая проверка подтвердит концепцию, то не очевидно, что этот опыт удовлетворит физиков, ибо он будет противоречить тому, что в естественных науках методологически считают достоверным, т.е. им нужен будет воспроизводящийся разными людьми (для его объективности и независимости от исследователя) и статистически обоснованный результат. И, как вынужден констатировать М.Б.Менский, в рамках классической методологии «эксперименты со своим собственным индивидуальным сознанием или наблюдения над ним не имеют с этой точки зрения доказательной силы» . Любой скептик может оценить такую вполне возможную в квантовом мире реализацию маловероятного события как случайное везение. По ходу этих размышлений М.Б.Менский делает ещё один очень важный для методологии новой науки вывод: «Скептик будет иметь возможность сомневаться, даже оказавшись вместе с “чудотворцем” в том эвереттовском мире, в котором маловероятное событие реализовалось. Но мало того. Сам “неверующий” предпочтет оказаться в таком мире, в котором “чуда” не произойдет. Поэтому для скептика вероятность, что он своими глазами увидит осуществление маловероятного события, остается малой. Итак, если принять предположение, что сознание может модифицировать вероятности альтернатив, ситуация оказывается очень странной. Те, кто верит в это предположение, с заметной вероятностью будут иметь возможность убедиться, что оно верно, т.е. что сознание действительно влияет на вероятности событий. Те, кто не хочет в это верить, с большой вероятностью будут убеждаться, что этого не происходит. Скептики окажутся в таких эвереттовских мирах, где безраздельно господствуют обычные физические законы, объективные и не зависящие от сознания. Зато те, кто предпочитает верить в “чудеса”, творимые сознанием, окажутся в таких мирах, где такие “вероятностные чудеса” действительно происходят.
Приходится признать, что, рассматривая предположение о влиянии сознания на вероятности альтернатив, следует гораздо более осторожно, чем это принято в естественных науках, рассматривать вопрос о критериях истинности. Это значит, что либо расширенная указанным образом концепция Эверетта не может быть включена в русло физики (и вообще естественных наук), либо методология этих наук должна быть существенно расширена. Новая методология должна, во-первых, допускать эксперименты с индивидуальным сознанием или наблюдения над ним в качестве инструмента проверки теории, а во-вторых, учитывать возможное влияние априорных установок на результаты наблюдений» .
В дополнение к сказанному следует отметить, что не только во время экспериментов сознание определяет бытие его носителя, но, согласно духовным Учениям и основным религиям, и посмертное существование в том или ином слое Тонкого Мира зависит от сознания человека, от направленности мыслей, от прочувствованности побуждений. Его переживания в этих мирах, во много раз усиленные, связаны с тем, что перед переходом границы миров человек недостаточно очистился от вредных привычек и предрассудков, от неизжитого на физическом плане груза и сора сознания, что и доставляет ему тяжкие муки. В Тонком Мире всё созидается и воспринимается мыслью, и от степени её огненности зависят условия жизни тонкого тела. «Состояние духа при переходе в Тонкий Мир обусловливается причинами сознания. Изъяв из жизни самое тонкое устремление, дух не может сгармонизировать свои вибрации и остаётся в пределах земных. Но не только пребывание в слоях земных даёт духу тягость, но именно борьба между физическими эманациями и проблесками высшего магнита делает пребывание духа в низших слоях таким тяжким» . Если в земной жизни преобладает индуктивное мышление, направляемое волей, то в субъективных сферах Тонкого Мира человек не свободен в выборе, он зависит от посылок, проявленных ещё на физическом плане, и дедуктивное мышление, определяющее бытие в Тонком Мире, устремляет его по путям мысли и творчества, намеченным при земной жизни. Поэтому что посеешь здесь, то пожнёшь там.
В Живой Этике много говорится о связи миров и возможностях человека сотрудничать и творить в разных мирах: «Там, где плотный мир требует усилий, там Тонкий Мир не только не требует, но предоставляет легкое передвижение. Плотный мир утверждает ту силу, которая покоряет все сопротивления. Но в Тонком Мире главный рычаг есть накопление духовного устремления. Превозмочь сопротивление в Мире Тонком можно лишь духовностью. Неправильно думать, что Мир Огненный есть лишь отражение мира земного. Ибо если слои Мира Тонкого представляют отражение земных, то в Мире Огненном есть слои, предохраняющие сферы земные в их эволюционном росте. В этих слоях намечаются все течения эволюции. Они являются не только Сокровищницей рекордов пространства, но и Космической Лабораторией. Такие слои занимают самые высокие сферы. Восхождение человека зависит от притяжения к этим сферам» .
Продолжая построение аналогий между осмыслением теорий квантовой физики и проблемами сознания и проведением исследований, связанных с изучением свойств психической энергии, следует выделить теорию Дэвида Бома. Он считал, что (в отличие от позиции Бора о законченности квантовой теории) должна существовать более глубокая основа Бытия, обусловливающая квантовые явления. Основываясь на этом, Д.Бом предположил, что Вселенная представляет собой не набор разрозненных частиц, а непрерывную цепь событий, наполняющих пространство, причём оно само так же разнообразно и реально, как и находящаяся в нём материя. Все частицы при этом нелокально связаны, потому что на глубинном уровне реальности все они представляют единое целое. Этот субквантовый уровень имеет особый вид поля, которое Д.Бом назвал квантовым потенциалом, который равномерно заполняет всё пространство Вселенной и не ослабевает с увеличением расстояния. Частицы же, как, например, электроны, могут существовать и когда мы их не наблюдаем, что также соответствует теории Эверетта. Сознание, по мнению Д.Бома, является более тонкой формой материи; оно взаимодействует с разными видами проявления материи не на уровне наблюдаемой реальности экспликативного порядка существования людей, а на глубинном «импликативном порядке». Этот внутренний порядок, подобно волновому информационному полю, пронизывает пространственно-временной континуум и структурирует все проявления материи, причём любая его часть, как голограмма, содержит всю информацию о Вселенной. Таким образом, и человек имеет потенцию открыть сознанием знание обо всём беспредельном многообразии проявления материи, за которыми сокрыто стоит тончайшая, гармонизирующая единая вездесущая реальность.
Эти взгляды Бома идентичны философским положениям адвайта-веданты и буддизма, говорящих, например, о том, что по мере дифференциации материи и энергии всё более влиятельными становятся условия, ограничивающие проявленные формы, кроме пространства и времени дополняющиеся причинностью. Представления Бома о квантовом потенциале близки к понятию единой абсолютной субстанции Спинозы, в которую погружен Бог и одними из атрибутов которой являются бесконечная протяженность и бесконечное мышление (выражения объекта и субъекта), манифестирующиеся в вещи мира. Мир понимается как следствие Бога, Бог понимается только через самого себя. Лейбниц, дополняя Спинозу, наделяет субстанцию духовностью, ещё более снимая заметные у Спинозы противоположности этих её атрибутов. Субстанция, по Лейбницу, ― это неделимая монада, или духовное естество. Живая Этика и близкие ей духовные Учения говорят о единоначальной духоматерии, о пронизывающей всё неделимой первоначальной субстанции ― едином теле Вселенной. Обобщённое Лейбницем понятие монады выражено в них иерархически, по степени проявления: от наиболее духовных форм высоких сущностей до грубых проводников разных царств природы. Причём указывается, что всё проявленное относительно иллюзорно, как отражения зеркал, и в их проекциях явлены Боги, Архитекторы и Строители божественных замыслов и элементалы и атомы как проявления монад или их лучей, отражающихся в зеркалах и облачённых в энергетические и материальные одежды разной плотности. И как проявленные из квантового потенциала частицы в теории Д.Бома голографически представляют Вселенную, так и монада Лейбница, как отмечает Е.П.Блаватская, «есть живое зеркало Вселенной, ибо каждая Монада отражает другую» .
Надо отметить, что проблема учёта сознания (наблюдателя) в моделях физического мира возникла и в осмыслении Антропного Принципа в космологии не только на уровне изучения поведения квантовых величин, но и на уровне макрообъектов. Природа самого человека и его сознания, их ещё скрытые возможности определены самой эволюцией. Субъект деятельностью своего микромира участвует в творении наблюдаемой Вселенной . Таким образом, традиционные представления о субъект-объектном взаимоотношении, на которых строится ряд положений классической методологии, нарушаются.
Необходимость пересмотра ряда положений классической методологии подтверждает анализ многочисленных исследований полей и излучений живых организмов и нашего собственного опыта работы с так называемыми экстрасенсами по исследованию свойств психической энергии, осуществлявшейся с 1979 года в секции Биоэлектроники НТО РЭС им. А.С.Попова в Ленинграде.
При исследовании проявлений психической энергии и изучении тонких факторов, будь то поведение объектов квантового уровня или дистанционное взаимодействие людей, животных, растений, микроорганизмов, следует иметь в виду, что попытки проведения эксперимента с применением некоторых характерных положений традиционной научной методологии могут оказаться причиной неудач. Правильная организация самого пространства экспериментальной деятельности, подбор и оценка качеств и способностей, психологический настрой исследователей и просто присутствующих или даже знающих об эксперименте людей, учёт природно-климатических и космических факторов, последовательность предлагаемых процессов и используемые материалы ― всё это может влиять на результаты.
Необходимость изменений в наших представлениях о мире и создания новой научной методологии следует и из стремительно развивающейся новой науки синергетики. Истоки синергетической методологии восходят к трудам А.Пуанкаре, а основная разработка научных представлений о развитии и самоорганизации сложных систем осуществлена в работах таких классиков, как Г.Хакен, И.Пригожин, С.П.Курдюмов.
Вопросу новой методологии посвящены, например, и работы философа В.С.Степина, и физика и философа В.Г.Буданова. Кратко суммируя их подход, можно выделить несколько этапов смены методологических парадигм в науке:
1) Классическая парадигма: человек задаёт вопрос природе (объекту или явлению), природа отвечает. Принято считать, что такое знание объективно и не зависит ни от способа постановки вопроса (средств эксперимента), ни от уровня знаний и состояния сознания экспериментатора. Предполагается, что влиянием средств наблюдения в эксперименте можно пренебречь, ибо оно незначительно . Истоки подхода восходят к Платону и далее базируются на вырожденной до чисто рациональной составляющей макромеханике Ньютона и представлениях Декарта.
2) Неклассическая парадигма: человек задаёт вопрос природе, она отвечает, но ответ сильнее зависит от свойств изучаемого объекта и от способа вопрошания, контекста вопроса. Т.е. возникает принцип относительности результата эксперимента к средствам наблюдения. Акт наблюдения не может быть вычленен из процесса исследования .
3) Постнеклассическая парадигма: человек задаёт вопрос природе, она отвечает, но ответ теперь зависит и от свойств объекта, и от способа вопрошания, и от способности понимания вопрошающего субъекта, т.е. от культурно-исторического уровня субъекта .
Для методологии синергетики В.Буданов предлагает два структурных принципа бытия (гомеостатичность и иерархичность) и пять принципов Становления (нелинейность, неустойчивость, незамкнутость (открытость), динамическая иерархичность, наблюдаемость) .
Добавим, что влияние субъекта также будет обусловлено его психофизиологическими особенностями и состоянием, одухотворённостью и чистотой сознания, освоением уровней, на которых оно управляется, развитостью воли, способностью к мыслетворчеству, воображению, этической направленностью личности, наличием предустановок и побуждений и др. Влияние объекта может быть обусловлено не только его собственными, но и привнесенными свойствами и качествами. Взаимодействие субъекта и объекта будет в разной степени зависеть от влияния факторов разного масштаба, как, например: организация и энергетика пространства, где осуществляется эксперимент, особенности присутствующих людей и предметов, характер местности, природно-климатические и космические факторы, состояние тонкого энергетического пространства и т.п. Следует уточнить, что зависимость сознания субъекта от низших слоев Тонкого Мира может внести хаос в организацию эксперимента, ибо эти слои полны призраков и нагромождений, они несут ядовитые воздействия и представляют опасность для сознания. Так и тонкое вещество, выделяемое человеком в пространство, в зависимости от состояния сознания и степени бодрости духа может содействовать вредоносному незваному внедрению извне или нести благо.
Это важно учитывать при проведении экспериментов с психической энергией, ибо в природе, космосе, в мирах, с которыми мы связаны, всё наполнено жизнью и движением, всё изменяется и взаимодействует, всё созвучно всему ― от химических элементов до планет и звёзд, и при этом относительно, в каких-то пределах сохраняя свои индивидуальные качества и свойства, но периодически сменяя формы, выявляя единство противоположностей: «Всё в природе звучит, и каждая индивидуализированная сущность, будь то цветок, дерево, рыба, птица, животное или человек, имеет свою звуковую ноту, или вибрационный ключ, выражающийся в определенной математической формуле. Все предметы и все живые формы индивидуализированы. Даже двух листьев на всех деревьях мира не найдете схожих. Аналогия ― не значит схожесть. Не повторяется ничто, хотя явления и могут быть аналогичными. Закон спирали исключает повторения. Бесконечное многообразие проявленных форм свидетельствует об этом» .
В тонких исследованиях, как во время музыкального концерта, всё неповторимо, мимолетно и должно быть подчинено выявлению гармонии, в разнообразии звуков раскрывающей богатство индивидуальности. Тогда и механическое требование воспроизводимости в научном эксперименте не будет застывшей маской жизни, засохшим цветком. В подобных экспериментах, как в полноценном микрокосме, должны творчески раскрываться миры. Концентрацией и напряженностью мысли, владением струнами душевных энергий добывается результат. Ведь и самые сильные чувства, как, например, влюбленность, невоспроизводимы. Почему же взаимодействия индивидуального сознания исследователя, динамичного ансамбля его полей и излучений ― да если угодно, и приборов (на которых также могут быть наслоения тонких энергий) ― с изучаемым объектом (особенно с живым, а не косным) должны быть взаимозаменяемы, как кирпичи?
«Задача Космоса не в том, ― пишет Е.И.Рерих, ― чтобы слить всё в однообразное Единство, но в том, чтобы уявить величайшее разнообразие на принципе общей солидарности . Именно, Космос есть великое Разнообразие в Единстве ! К чему вся дифференциация, бесконечность разнообразных проявлений и накоплений, если в конечном итоге (Манвантары) всё должно снова слиться в однообразном Единстве с утратою всех индивидуальных достижений. Нет, достижение яркой индивидуальности во всём есть великая цель Космического Созидания . Каждая Вселенная, каждый Мир, каждый человек должны стремиться к индивидуальному выражению на основе гармонии. Космос уявляется, именно, как созидатель Великой Симфонии, но не как разрушительный Унисон. Единство не предпосылает однообразия, но устремляет к высшей Гармонии. Единство в однообразии есть небытие, разрушение, конец сознательного существования» .
Как же при такой изменчивости и зависимости от множества условий учёному следует выявлять изучаемые свойства, систематизировать результаты, на основе чего строить обобщения и как, спрашивается, использовать в жизни великие возможности, открывающиеся овладением психической энергией, работой с внутренним миром и сознанием? Так же, как, зная законы гармонии и мастерски овладев инструментом, совершенствующие форму музыканты под руководством дирижера могут повторять концерт в разных городах и странах перед разными слушателями. Стремление к согласованности и творческому сотрудничеству на разных уровнях организации сознания, правильный подбор и настрой исследовательской группы с учётом возможностей и способностей каждого, организация культурно-психологического пространства исследований будут залогом успешной деятельности.
С утончением качеств сознания и пробуждением интуиции усиливается и сознательная индивидуализация.

Интуиция (лат. intuitio - прямое созерцание) - это способность постигать общее в единичном, видеть в предмете, явлении, процессе существенное. Под интуицией понимают непосредственное постижение истины без научного обоснования с помощью доказательств. Она (истина) формируется на основе предшествующего опыта. Это способность выходить за его рамки, понимать ранее непознанное. Интуиция как непосредственное постижение истины противоположна обычному, типовому дискурсивному познанию, при котором

каждый новый логический этап продолжает предыдущий и служит исходной предпосылкой для последующего. А. Бергсон (1859-1941), в принципе лояльно относясь к интеллекту (понятийному мышлению), интуитивизмом называл «непосредственное проникновение» субъекта в объект познания. По его мнению, интуиция представляет собой надежное средство «вчувствования» в истину, «спонтанного творческого порыва личности».

Такого рода интуитивное прозрение или творческий прорыв встречается у ученых, врачей, художников. В научном познании интуицию не отрицают, считая ее озарением, способным понять вещь, явление, процесс. Это латентная работа разума, опирающаяся на ранее полученную информацию и закрепившуюся в бессознательном ее состоянии как неожиданный результат познания. В зависимости от цели познания выделяют научную, техническую, художественную, медицинскую и т.д. интуицию. Все гениальные люди отличались высоким уровнем интуитивного познания. Так, интуитивное открытие произошло у химиков Д.И. Менделеева (1834-1907), открывшего периодический закон (1869) во сне и у задремавшего Ф.А. Кекуле (1829-1896), усмотревшего образ структуры молекулы бензола.

А ученый-клиницист С.П. Боткин (1832-1889) опирался на интуицию в научной и практической деятельности. Она помогла ему выдвинуть гипотезу об инфекционной природе катаральной желтухи (болезнь Боткина). Он ставил диагноз заболевшим, пока те шли 7 метров от двери до врача. Это происходило потому, что интуиции предшествовала информация. Обработка ее на бессознательном уровне составляет 10 в 9-й степени бит/сек, тогда как на сознательном только 10 во 2-й степени бит/сек (Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. М., 1997). В истории науки и философии интуиция нередко рассматривалась как особая форма чувственного познания вещи или явления, заключающаяся в образном усмотрении их внутренней сущности.

В противоположность этой точке зрения рационалисты типа Р. Декарта, Б. Спинозы, Г. Лейбница выдвинули положение об интуиции как об интеллектуальной способности к умственному усмотрению истины, т.е. как бы «очами Разума». Существовали также представления об интуиции и как об иррациональном биологическом инстинкте, не поддающемся истолкованию (З. Фрейд, Н.О. Лосский), религиозная позиция, рассматривающая интуицию как божествен-

ное откровение. Философская же методология рассматривает интуицию не как особый вид познания и тем более не как что-то иррациональное, не поддающееся объяснению, а как своеобразную до конца не понятую форму познавательного процесса. Современные научные представления об интуиции не опровергают возможности мгновенного «схватывания» (И. Кант) истины. Это особенно характерно для медиков с большим практическим опытом.

Ученые считают, что специфика интуиции состоит в том, что в ней тесно переплетаются чувственное и рациональное. Причем механизм включения наглядного образа в структуру последовательных логических рассуждений, а также в ряде случаев некоторые этапы самого хода этих рассуждений остаются неосознанными, а результат является в законченной форме, как бы в готовом виде, сам собой. Тонкие механизмы интуиции находятся в процессе решения творческой задачи познания. Человек создает множество интуитивных моделей, из которых одни осознаются им, а другие остаются на периферии сознания. В числе последних, как правило, оказываются такие, которые противоречат устоявшимся взглядам и которые фактически исключаются из его поля зрения под действием доминантных установок человека, а вовсе не ввиду присущих этим моделям решений задачи научных изъянов.

Под воздействием какой-то, иногда случайной подсказки в виде чувственно-наглядного образа происходит осознание сложившейся на подсознательном уровне модели решения проблемы («яблоко» И. Ньютона, «пасьянс» Д. Менделеева, увиденный им во сне, и т.п.) Это и есть тот момент озарения, который ставил в тупик многих ученых и философов, признававших единственной формой познавательного процесса цепочку последовательных, основанных на законах формальной логики аналитических мыслительных операций. В действительности же здесь нет ничего мистического, иррационального. Без громадной предварительной работы по накоплению и переработке знания нет и не может быть никакого озарения. Не случайно говорят об интуиции врача, но не об интуиции студента. В последнем случае речь скорее идет об угадывании. Не все ассоциации, образующиеся в коре больших полушарий, могут осознаваться сразу. Часть из них до определенной поры находится ниже порога сознания.

Изучение природы экстраполяционных рефлексов и опережающего отражения живыми существами действительности помо-

жет глубже понять психофизиологическую природу интуитивного познания. Под экстраполяцией понимают предвидение настоящих и будущих закономерностей изменения и развития некоторых процессов и явлений на основе знания их прошлых характеристик. Экстраполяционным рефлексом называют реакцию организма не только на какой-либо непосредственный раздражитель, но и на то направление, по которому перемещается этот раздражитель при его закономерном движении. Способность к экстраполяции, осуществляющейся, очевидно, на основе быстро образующихся ассоциаций между явлениями внешнего мира, находящимися в причинноследственных отношениях, является одним из важнейших критериев рассудочной деятельности.

Отражая причинно-следственные отношения между явлениями внешнего мира, экстраполяционные рефлексы обеспечивают адекватную реакцию животных на эти отношения. Экстраполяционные рефлексы, видимо, не только являются одной из биологических предпосылок возникновения мышления человека, но и такой его специфической формы познания, как интуиция. Большой интерес для понимания психофизиологической природы интуитивного познания представляет случай решения одного вопроса, описанный И.П. Павловым. На одной из «сред» в 1934 г. он говорил: «Я нахожу, что все интуиции так и нужно понимать, что человек окончательно помнит, а весь путь, которым он подходил, подготовлял, он его не подсчитал к данному моменту» (Павлов И.П. Среды. М.-Л., 1949. Т. II, С. 227). Согласно павловскому учению, кору мозга нельзя рассматривать одинаково возбудимой в каждый данный момент. Помимо зоны оптимальной возбудимости, в ней имеются и такие участки и зоны, которые находятся в латентном и заторможенном состоянии.

Образование новых ассоциативных связей - это не только монополия возбудимых зон. Они могут возникать и в зонах с меньшей возбудимостью и даже в более или менее заторможенных участках мозга. Но возникающие в них новые связи, ассоциации не осознаются в данный момент. Через порог сознания они проникают лишь при определенных условиях. В этом случае сам процесс формирования «готового» решения той или иной проблемы, задачи исчезает из «поля зрения», а сознание фиксирует лишь «конечный», «готовый» его результат. Так как временные нервные связи, отражающие процесс подготовки «законченного» решения, находятся в заторможен-

ном состоянии, то в силу этого и сам результат кажется внезапным, алогичным и т.д. При отождествлении же этой видимости с сущностью процесса легко встать на позиции идеалистического понимания интуиции.

При интуитивном познании видна лишь заключительная, «результативная» часть этого сложного познавательного процесса. Начальные и последующие стадии процесса познания как бы пропускаются. Но и при интуиции процесс познания происходит, в основном в соответствии с законами и формами логического мышления, на основе функционирования психофизиологических механизмов и законов. Для понимания логической природы интуитивного познания необходимо уяснить соотношение непосредственного и опосредованного знания. Если при обычном познании, несмотря на его опосредованность, каждый его новый логический этап продолжает предыдущий и служит исходной предпосылкой для последующего, то при интуитивном познании логическая цепь рассуждений как бы разрывается, из нее «выпадает» среднее, промежуточное звено, а на поверхность сознания всплывает лишь ее конечное, заключительное, результативное звено.

Медицинская литература пестрит самыми разнообразными и нередко взаимоисключающими высказываниями об интуиции. Профессор В.М. Чиж (1913), по существу, превратил интуицию в единственный способ медицинского диагностического познания. «Интуицией мы постигаем именно то, - писал он, - что отличает данного больного от других, создает его индивидуальность» (Чиж В.М. Методология диагноза. М., 1913. С. 41). Широкое распространение интуиции в медицине обусловлено рядом причин. Прежде всего, отсутствием необходимых знаний об этиологии и патогенезе ряда заболеваний, с одной стороны, и безотлагательной необходимостью оказания помощи больному, с другой. Это противоречие создает возможность выдвижения различных скороспелых предположений, гипотез о природе и сущности не познанной еще болезни. Оно может породить соблазн проникнуть в тайну болезни необычным, интуитивным путем и т.д. Непонимание подлинных путей познания окружающего мира - благоприятная предпосылка для возникновения идеалистических представлений о роли и месте интуиции в познании.

В современной философии науки и медицины интуиции отводится важное место в структуре и процедурах научного медицинс-

Похожая информация.

МОСКОВСКИЙ ИНСТИТУТ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА И ПРАВА

Реферат по Логике

На тему: «Знание, познание и интуиция».

Выполнила: студентка 2 курса

заочного отделения

по специальности «Юриспруденция»

Ибрагимова Ольга Руслановна

з/к № 103003/09/2

Проверил:

МОСКВА – 2009 год.

Введение……………………………………………………………………………….2

1.Логика как средство познания интуиции

1.1 Логика как наука……………………………………………………………....3

1.2 Средства и особенности логического мышления…………………………3

2.Интуиция.

2.1 Историческое развитие знаний о интуиции………………………………6

2.2 Определение. Общие черты.…………………………………………………7

2.3 Взгляды различных ученых…………………………………………………..9

3. Интуиция как средство познания мира. Источник данных для логического анализа.

3.1 Роль интуиции в жизни человека. Необходимое сопряжение с логикой…………….................................................................................10

3.2 Механизм работы…………………………………………………………….10

3.3 Рациональное познание - интуитивное восприятие и его логический анализ

3.3.1 Основные положения рационализма…………………………………13

3.3.2. Место интуиции в рациональном познании……………………….15

Заключение………………………………………………………………………19

Список используемой литературы ……………………………………….20

Введение.

Каждый человек по природе своей уникален. Этот вопрос рассматривали многие науки, каждая соответственно со своей позиции, еще издревле. Физиология и психология делит человеческий мозг на два полушария (левое и право), каждое из которых мыслит различными модулями (левое - логически сопоставляет факты, правое - оперирует чувственно-образными единицами); философия так же рассматривает природу человека через ее двойственность, двойное начало(инь/янь, добро/зло, тень/свет мужское/женское разум/чувства и т.д.). Эта двойственность присуща всему, стоит только обратить внимание на окружающий нас мир. И самое уникальное, интересное и занимательное, на мой взгляд, во всей двойственности этого мира - это возможность познать одно через другое. Именно этот путь, по моему мнению, является наиболее объективным познанием действительности.

1.Логика как средство познания интуиции.

1.1Логика как наука.

Каждый человек обладает определенной логической культурой, уровень которой характеризуется той совокупностью логических приемов и способов рассуждения, которые человек понимает, а также совокупностью логических средств, которые он использует в процессе познания и практической деятельности.

Логическая культура приобретается в ходе общения, учебы в школе и ВУЗе, в процессе чтения литературы.

Логика систематизирует правильные способы рассуждения, а также типичные ошибки в рассуждениях. Она предоставляет логические средства для точного выражения мыслей, без которого оказывается малоэффективной любая мыслительная деятельность, начиная с обучения и кончая научно-исследовательской работой.

Знание правил и законов логики не является конечной целью ее изучения. Конечная цель изучения логики - умение применять ее правила и законы в процессе мышления.

Истина и логика взаимосвязаны, поэтому значение логики невозможно переоценить. Логика помогает доказывать истинные сужения и опровергать ложные, она учит мыслить четко, лаконично, правильно. Логика нужна всем людям, работникам самых различных профессий.

Итак, логика - это философская наука о формах, в которых протекает человеческое мышление, и о законах, которым она подчиняется.

1.2 Средства мышления. Особенности мышления

Логика изучает познающее мышление и применяется как средство познания. Познание как процесс отражения объективного мира сознанием человека представляет собой единство чувственного и рационального познания. Чувственное познание протекает в трех основных формах: ощущение, восприятие, представление.

Ощущение - это отражение отдельных чувственно воспринимаемых свойств предметов - их цвета, формы, запаха, вкуса.

Восприятие - это целостный образ предмета, возникающий в результате его непосредственного воздействия на органы чувств.

Представление - это сохранившийся в сознании чувственный образ предмета, который воспринимался раньше. Представления могут быть не только образами предметов, существующих реально; нередко они формируются на основе описания предметов, не существующих в действительности. Такие представления образуются на основе восприятий реальных предметов, являются их комбинацией.

Чувственное познание дает нам знание об отдельных предметах, об их внешних свойствах. Но оно не может дать знаний о причинной зависимости между явлениями.

Однако, познавая окружающий мир, человек стремится установить причины явлений, проникнуть в сущность вещей, раскрыть законы природы и общества. А это невозможно без мышления, отражающего действительность в определенных логических формах.

Рассмотрим основные особенности мышления.

Мышление отражает действительность в обобщенных образах. В отличие от чувственного познания, мышление абстрагируется от единичного, выделяет в предметах общее, повторяющееся, существенное. Подобным образом создаются понятия юридического лица, государственного суверенитета, и так далее. Абстрактное мышление глубже проникает в действительность, открывает присущие ей законы.

Мышление - процесс опосредствованного отражения действительности. При помощи органов чувств можно познать лишь то, что действует на них. Не наблюдая самого факта преступления, можно на основании прямых и косвенных улик установить преступника.

Мышление неразрывно связано с языком. При помощи языка люди выражают и закрепляют результаты своей мыслительной работы.

Мышление - процесс активного отражения действительности. Активность характеризует весь процесс познания в целом, но прежде всего - мышления. Применяя обобщение, абстрагирование и другие мыслительные приемы, человек преобразует знания о предметах действительности.

Обобщенный и опосредствованный характер отражения действительности, неразрывная связь с языком, активный характер отражения - таковы основные особенности мышления.

Но было бы абсолютно неправильно рассматривать мышление в отрыве от чувственного познания. В познавательном процессе они находятся в неразрывном единстве. Чувственное познание содержит в себе элементы обобщения, которые свойственны не только представлениям, но и восприятиям и ощущениям, и составляют предпосылку для перехода к логическому познанию.

Как ни велико значение мышления, оно основывается на данных, полученных с помощью органов чувств. Таким образом, чувства являются основополагающим звеном нашего мышления, базой, дающей необходимую информацию для анализа и последующих выводов. Что же есть интуиция, если не чувство? Так мы подходим к ключевому вопросу данной работы. Что же такое интуиция, какова ее роль в жизни и мышлении человека, в правильности делаемых им выводов?

2. Интуиция.

Первоначально интуиция означает, конечно, восприятие: "Это есть то, что мы видим или воспринимаем, если смотрим на некоторый объект или его пристально рассматриваем. Однако начиная, по крайней мере, уже с Плотина, разрабатывается противоположность между интуицией, с одной стороны, и дискурсивным мышлением с другой. В соответствии с этим интуиция есть божественный способ познания чего-нибудь лишь одним взглядом, в один миг, вне времени, а дискурсивное мышление есть человеческий способ познания, состоящий в том, что мы в ходе некоторого рассуждения, которое требует времени, шаг за шагом развертываем нашу аргументацию"

2.1 Историческое развитие знаний о интуиции.

Чтобы лучше понять, что же такое интуиция и ее место в научном познании, необходимо немного сказать о предыстории этого понятия. Развитие естествознания и математики в ХVII в. выдвинуло перед наукой целый ряд гносеологических проблем: о переходе от единичных факторов к общим и необходимым положениям науки, о достоверности данных естественных наук и математики, о природе математических понятий и аксиом, о попытке подвести логическое и гносеологическое объяснение математическому познанию и т.д. Бурное развитие математики и естествознания требовало новых методов теории познания, которые позволили бы определить источник необходимости и всеобщности выведенных наукой законов. Интерес к методам научного исследования повышался не только в естествознании, но и в философской науке, в которой появляются рационалистические теории интеллектуальной интуиции.

Явле­ния внезапного достаточно полного и отчетливого постиже­ния искомого результата (решения проблемы) при неосознан­ности и неподконтролъности путей, ведущих к этому резуль­тату. Такие явления называютинтуицией. Ее нельзя "вклю­чить" или "выключить" сознательным волевым усилием. Это неожиданное "озарение" ("инсайт" - внутренняя вспышка), внезапное постижение истины.

2.2 Определение. Общие черты.

До определенного времени такого рода явления были непод­властны логическому анализу и изучению научными средства­ми. Однако последующие исследования позволили, во-первых, выявить основные виды интуиции; во-вторых, представить ее как специфический познавательный процесс и особую форму познания. К основным видам интуиции относят чувственную (быстрое отождествление, способность образования аналогий, творческое воображение и др.) и интеллектуальную (ускоренное умозаключение, способность к синтезу и оценке) интуицию. Как специфический познавательный процесс и особая форма позна­ния интуиция характеризуется путем выделения основных эта­пов (периодов) данного процесса и механизмов поиска решения на каждом из них. Первый этап (подготовительный период) - преимущественно сознательная логическая работа, связанная с постановкой проблемы и попытками решить ее рациональными (логическими) средствами в рамках дискурсивного рассуждения. Второй этап (период инкубации) - подсознательный анализ и выбор решения - начинается по завершении первого и продол­жается до момента интуитивного "озарения" сознания готовым результатом. Основное средство поиска решения на данном эта­пе - подсознательный анализ, главным инструментом которого являются психические ассоциации (по сходству, по противопо­ложности, по последовательности), а также механизмы вообра­жения, позволяющие представить проблему в новой системе из­мерений. Третий этап - внезапное "озарение" (инсайт), т.е. осоз­нание результата, качественный скачок от незнания к знанию; то, что называют интуицией в узком смысле слова. Четвертый этап - сознательное упорядочение интуитивно полученных ре­зультатов, придание им логически стройной формы, установле­ние логической цепи суждений и умозаключений, приводящих к решению проблемы, определение места и роли результатов инту­иции в системе накопленного знания.

Существует общее впечатление, что все то, во что мы верим, может быть доказанным или же, по крайней мерс, может быть показано как нечто весьма вероятное. Многие понимают, что вера, которую нельзя обосновать, является неразумной верой. В основном этот взгляд правилен. Почти все наши обычные убеждения выводятся или могут быть выведены из других убеждений, которые могут рассматриваться в качестве их основы. Как правило, эта основа или забыта, или никогда не осознавалась. Немногие из нас спрашивают себя, например, какое существует основание предполагать, что пища, которую мы как раз собираемся съесть, не окажется ядом. Но все же мы чувствуем, когда сомневаемся, что для этого может быть найдено совершенно достаточное основание, если даже мы и не можем сделать этого сейчас. И такая вера обычно оправдывается.

Но представим себе настойчивого Сократа, который, не удовлетворяясь никаким основанием, что мы ему представляем, продолжает требовать основание для основания. Мы должны рано или поздно, и по всей вероятности довольно скоро, дойти до положения, которое мы не можем больше обосновывать и относительно которого почти несомненно, что дальнейшее обоснование даже и теоретически невозможно. Идя от обычных повседневных взглядов, мы можем идти назад, переходя от пункта к пункту, пока не достигнем некоторого общего принципа или отдельного случая его применения, который кажется явно очевидным и не способным быть выведенным из чего-либо более очевидного. В большинстве вопросов повседневной жизни, как, например, в вопросе, вероятно ли, что наша пища питательна, а не ядовита, мы придем к принципу индукции, который мы обсуждали в главе 6. Но идти глубже этого принципа не означает двигаться к истокам. Этим принципом мы - иногда сознательно, иногда бессознательно - постоянно пользуемся в наших рассуждениях; но нет такого рассуждения, которое, исходя из более простого самоочевидного принципа, привело бы к принципу индукции как выводу из него. Это же относится и к другим логическим принципам. Их истинность для нас очевидна, и мы пользуемся ими в наших доказательствах, но сами они - или же, по крайней мере, некоторые из них - не могут быть доказаны.

Однако самоочевидность не ограничена теми общими принципами, которые не могут быть доказаны. Если мы допускаем известное число логических принципов, то остальные могут быть выведены из них, но и выведенные утверждения часто так же очевидны, как и те, которые мы признали без доказательств. Более того, вся арифметика может быть выведена из общих принципов логики*, и все же простое арифметическое утверждение, такое, как "два плюс два равняется четырем", так же самоочевидно, как и принципы логики.

Кажется также, хотя это и более спорно, что есть самоочевидные этические принципы, подобные принципу: "Мы обязаны стремиться к добру".

Легко заметить, что частные случаи общих принципов, отдельные примеры, касающиеся обычных вещей, более очевидны, чем сами общие принципы. Закон противоречия, например, устанавливает, что ничто не может иметь и не иметь определенного качества. Этот закон становится очевидным для нас, лишь только он понят нами, но он не так очевиден, как то, что данная роза, которую мы видим, не может быть и красной, и не красной.

(Конечно, возможно, что часть розы - красная, а часть - не красная, или же она может быть такого розоватого оттенка, что мы не в состоянии решить, красная она или нет; но в первом случае ясно, что роза как целое - не красная, а во втором - ответ теоретически определенен, лишь только мы установили точное определение "красного".) Обычно с помощью частных примеров мы приходим к тому, что способны увидеть общий принцип. И лишь привыкшие иметь дело с абстракциями могут непосредственно постигнуть общий принцип, не прибегая к помощи частных примеров.

Другой вид самоочевидных истин, кроме общих принципов, - это истины, непосредственно выводимые из ощущений. Мы назовем их "истинами восприятия", а суждения, их выражающие, - "суждениями восприятия". Но здесь необходима определенная осторожность в установлении точной природы этих самоочевидных истин. Действительные чувственные данные не истинны и не ложны. Определенное пятно какого-либо цвета, которое я вижу, просто существует, оно не относится к тому роду вещей, которые могут быть истинными или ложными. Истина в том, что такое пятно существует, истина - что оно имеет определенную форму и определенную яркость, истина - что оно окружено другими определенными цветами. Но пятно само по себе - как и все другое в мире чувств - коренным образом отличается от вещей, которые истинны или ложны, и поэтому, собственно говоря, оно не может быть названо истинным. Таким образом, каковы бы ни были те самоочевидные истины, которые мы можем получить, пользуясь нашими чувствами, они должны отличаться от тех чувственных данных, из которых они получены,

Может показаться, что есть два вида самоочевидных истин восприятия, хотя в конечном счете они могу і слиться в один. Первый вид истин просто утверждает существование чувственных данных, нисколько не анализируя его. Мы видим красное пятно и высказываем суждение: "существует такое-то пятно красного цвета", или более строго: "имеет место то-то"; это один вид интуитивного суждения восприятия. Второй вид истин возникает, когда чувственный объект сложен, и мы подвергаем его, до определенной степени, анализу. Если, например, мы видим круглое пятно красного цвета, то мы можем высказать суждение: "то красное пятно - круглое". Это опять суждение восприятия, но оно отличается от суждения первого рода. В этом случае единственное чувственное данное имеет как цвет, так и форму: цвет красный, форма круглая. Наше суждение анализирует чувственное данное по цвету и форме и затем перекомбинирует их, утверждая, что данный красный цвет имеет круглую форму; другим примером этого вида суждений является следующее: "это находится влево от того", где "это" и "то" воспринимаются зрением одновременно. В этом виде суждений чувственные данные содержат части, находящиеся в определенном отношении друг к другу, и суждение утверждает, что эти части находятся в этом отношении.

Другой класс интуитивных суждений, аналогичных суждениям чувства и все же резко отличающихся от них, составляют суждения памяти. Здесь возможна путаница относительно природы памяти, происходящая от того, что воспоминание предмета может сопровождаться его образом, и все же образ не может быть тем, что составляет воспоминание. В этом легко убедиться, отмечая, что образ - в настоящем, в то время как то, что вспоминается, известно как бывшее в прошлом. Более того, мы, несомненно, можем в известных границах сравнивать наш образ с вспоминаемым объектом, так что, в достаточно широких пределах, мы зачастую знаем, насколько точен наш образ; но это было бы невозможно, если бы сам объект, в противоположность образу, не был бы как-то перед сознанием. Отсюда, сущность воспоминаний определяется не образом, а наличием непосредственно перед сознанием объекта, признаваемого в качестве прошлого. В этом смысле, если бы не факт воспоминания, мы не могли бы знать, что вообще было какое-либо прошлое, а также мы не более могли бы понять слово "прошлое", чем слепой от рождения может понять слово "свет". Следовательно, должны существовать интуитивные суждения памяти, от которых в конечном счете зависит все наше знание прошлого.

Однако пример с воспоминанием выдвигает одну трудность, заключающуюся в том, что оно явно недостоверно, и это возбуждает сомнение в общей достоверности интуитивных суждений. С этой трудностью нелегко справиться. Попытаемся прежде всего насколько возможно ограничить ее пределы. Говоря в целом, воспоминание достоверно в зависимости от яркости полученного опыта и его близости во времени. Если в ближайший дом полминуты тому назад ударила молния, то память о том, что я видел и слышал, столь убедительна, что кажется излишним сомневаться, была ли вообще вспышка молнии. Это же применимо к менее ярким переживаниям, если они были недавними. Я совершенно убежден, что полминуты тому назад я сидел в том же кресле, в котором я сижу теперь. Перебирая события сегодняшнего дня, я нахожу события, в которых я совершенно уверен, в других - я почти уверен, в третьих моя уверенность зависит от размышления и воспоминания привходящих обстоятельств; наконец, есть и такие, в которых я совсем не уверен. Я совершенно уверен, что съел свой завтрак сегодня утром, но был ли я к нему так же равнодушен, как должен быть философ, в этом я сомневаюсь. Что касается разговора за завтраком, то кое-что из него я вспоминаю легко, другое - с усилием, третье - с большой долей сомнения и, наконец, четвертое совсем не могу вспомнить. Таким образом, выясняется непрерывная градация степеней самоочевидности того, что я вспоминаю, и соответствующая градация достоверности памяти.

И первый ответ на трудность, связанную со способностью памяти ошибаться, заключается в том, что память обладает различными степенями самоочевидности, которые соответствуют степеням ее достоверности; эти степени достигают предела совершенной самоочевидности и совершенной достоверности при воспоминании ярких и недавних событий.

Однако представляется, что есть случаи очень сильной веры в воспоминание, которое целиком ложно. Вероятно, в этих случаях то, что действительно вспоминается в смысле нахождения непосредственно перед сознанием, есть нечто другое, в чем мы ложно убеждены, хотя и нечто в целом связанное с последним. Говорят, что Георг IV так часто повторял, что он принимал участие в битве при Ватерлоо, что, в конце концов, поверил в это. В данном случае он непосредственно вспоминал свои неоднократные утверждения, а вера в то, что он утверждал (если она существовала), возникала у него по ассоциации с вспоминаемым утверждением, и поэтому она не является подлинным случаем воспоминания. Кажется, что все случаи ошибочного воспоминания могут быть рассмотрены таким образом, т. е. можно показать, что они не являются случаями воспоминания в строгом смысле этого слова. Одно важное обстоятельство, касающееся самоочевидности, выяснено анализом того, что связано с памятью, а именно что в самоочевидности есть степени и она не свойство, которое просто присутствует или отсутствует, но свойство, которое может присутствовать в большей или меньшей степени в постепенной градации от абсолютной достоверности до почти не воспринимаемой неясности. Истины восприятия и некоторые из принципов логики обладают наивысшей степенью самоочевидности; истины непосредственного воспоминания имеют почти такую же степень самоочевидности. Принцип индукции менее самоочевиден, чем некоторые другие логические принципы, как, например: "то, что вытекает из истинных посылок, должно быть истинно". Воспоминания становятся все менее самоочевидными, по мере того как они удаляются во времени и бледнеют, а логические и математические истины (в широком смысле) становятся тем менее самоочевидны, чем они более сложны. Суждения о подлинной этической или эстетической ценности склон- ны к определенной самоочевидности, но не в значительной степени.

Степени самоочевидности важны в теории познания, поскольку если утверждения, как представляется, могут быть в известной степени самоочевидными, не будучи истинными, то нет необходимости порывать все нити между самоочевидностью и истиной, а следует просто сказать, что в случае столкновения более самоочевидное утверждение должно быть сохранено, а менее самоочевидное - отвергнуто.

Однако все же кажется весьма вероятным, что, как мы это объяснили выше, в понятии "самоочевидности" объединены два разных понятия; одно из них, соответствующее высшей степени самоочевидности, действительно является безусловной гарантией истины, в то время как другое, соответствующее всем другим степеням, не является безусловной гарантией, но лишь в большей или меньшей степени предположением. Но это, конечно, лишь указание, которое мы не можем теперь развивать. После того как мы выясним природу истины, мы вернемся к вопросу о самоочевидности, чтобы рассмотреть ее вновь в связи с различием между знанием и заблуждением.